Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня.

В дополнение к требованию о прекращении огня США потребовали от Израиля согласиться отступить со всех занятых в ходе Шестидневной войны территорий, включая Иудею и Самарию, в рамках реализации резолюции № 242 с целью достижения мирного соглашения между Израилем и арабскими государствами. Хотя такое требование носило скорее декларативный характер, так как согласие арабских стран на заключение мирного договора получено не было, оно незамедлительно привело к внутриполитическому кризису. 31 июля 1970 года семнадцать членов правительства проголосовали за то, чтобы принять американский ультиматум, шестеро — против. 4 августа 1970 года решение правительства было одобрено Кнессетом (результаты голосования: 66— «за», 28— «против», 9 депутатов воздержались). В тот же день Менахем Бегин (1913–1992) и пять его последователей в знак протеста вышли из правительства Израиля. Попытки премьер-министра Голды Меир предотвратить их уход из так называемого «правительства национального единства» ни к чему не привели. Р. Никсон публично поддержал условия по прекращению огня во время Войны на истощение между Израилем и Египтом, которое вступило в силу 7 августа 1970 года. Как указывает профессор Иоси Гольдштейн, американская администрация воспринимала Израиль как обузу, ставящую под удар отношения США с Советским Союзом[456], которые воспринимались как несравнимо более важные, чем отношения с Израилем. Показательно, что, каковы бы ни были сопутствующие обстоятельства, именно

американское давление привело к правительственному кризису и распаду первого широкой правительственной коалиции (т. н. «правительства национального единства») в Израиле.

Сразу после этого У. Роджерс возобновил попытки добиться начала мирных переговоров между Египтом и Израилем. Он рассматривал установление мира между этими двумя странами как свою важнейшую политическую цель в этом регионе.

Ситуация существенным образом изменилась 28 сентября 1970 года, когда, будучи в Москве, на пятьдесят третьем году жизни скоропостижно скончался Гамаль Абдель Насер. Его место занял Ануар Садат (1918–1981).

Вскоре после того, как А. Садат сменил Г.А. Насера на посту президента Египта, ему стало ясно, что путь к возвращению захваченных Израилем земель скорее лежит через Вашингтон, чем через Москву. Для того чтобы с этой целью снискать поддержку Белого дома, он был готов существенно уменьшить количество советских военных, которые находились в Египте. Когда в мае 1971 года У. Роджерс посетил Египет в рамках своей кампании по продвижению идеи перемирия в районе Суэцкого канала, А. Садат сказал ему: «Если мы сможем прийти к перемирию… даю вам свое личное поручительство, что все русские военные покинут мою страну в течение шести месяцев»[457].

А. Садат считал, что без инициативы со стороны Г. Киссинджера или самого Р. Никсона не могло быть и речи о достижении мирного соглашения с Израилем, которое могло бы позволить Египту вернуть себе Синайский полуостров. Поэтому А. Садат решил направить своего советника Мухаммеда Хафеза Измаила (1918–1997) на встречу с Г. Киссинджером, с тем чтобы постараться склонить Белый дом к участию в возобновлении мирного процесса с Израилем на египетских условиях.

А. Садат хотел, чтобы переговоры между М.Х. Исмаилом и Г. Киссинджером начались в октябре 1972 года, но Г. Киссинджер неоднократно откладывал встречу с египетским эмиссаром. В своих мемуарах он утверждал, что вынужден был перенести переговоры с X. Исмаилом из-за того, что был слишком занят проблемами, связанными с окончанием войны во Вьетнаме[458]; на этом фоне развитие мирного процесса на Ближнем Востоке не было для него приоритетом. В конечном итоге они встретились только в конце февраля 1973 года.

Видимо, Г. Киссинджер не придавал большого значения своей встрече с X. Исмаилом. За три дня до нее он говорил послу И. Рабину: «Эта встреча ни к чему не приведет, если только они не сделают какое-то новое предложение. А если это произойдет, то я скажу им, что подумаю над ним… В отличие от Роджерса и Сиско, я считаю, что я должен принимать участие в том или ином процессе только в обмен на что-то»[459]. Г. Киссинджер не считал, что египетскому эмиссару есть что предложить.