Она не видела полет руки князя, даже не могла представить, что рука кого-либо принесет ей боль.
Руки растирали и массировали ее тело, обмывали в купальне, поэтому руки никогда не были жесткие.
Блондинка ошибочно подумала, что у нее помутилось в голове от усталости.
Но светлейший торжествовал победу.
- Я ударил тебя! - он объяснил удивленной девушке. - Ты не обладаешь сверхинтеллектом, поэтому приходится тебе все в подробностях рассказывать.
Побоями наказывают нерадивых рабов.
Но побои - самый гуманный метод воспитания в моем дворце.
Счастлив тот из рабов, кому я назначаю побои, а не отрубание конечностей.
Ты из благородной леди превратишься в простушку, примиришься с тем, что ты стала рабыней.
А за вазу, за разбитую вазу дорого заплатишь! - Взгляд князя опустился на осколки, затем поднялся к покрасневшей щеке блондинки. - Чтобы ты поняла, я добавлю тебе еще одну пощечину, а потом... - Вторая пощечина звонко отозвалась серебряными колокольчиками в голове блондинки.
Светлейший хотел красиво завершить фразу, сказать, что он сотворит с пленницей потом, но не успел.
Девушка острым длинным каблучком ударила князя в коленку.
Теперь пришло время князю ничего не понимать.
Он посмотрел на дырку в коленной чашечке.
Дыру еще не заполнила опоздавшая кровь.
Видны осколки кости.
Хруст сломанной коленки, нечеловеческий вой светлейшего, и недовольное мычание блондинки слились в одну песню.
Слуги подхватили князя и уложили на кровать.
По белейшей простыни расползалось пятно крови из-под князя.
- Вот тебе, князь и брачная ночь с рабыней, - раб Tartar прошептал едва слышно. - Хотел из девушки пустить кровь на кровать, а сам превратился в девушку.
- Осторожней, Tartar, а то и тебя сделают девушкой, - более опытный, поэтому еще живой, раб Antonio, приложил тонкий палец к губам друга. - Главное, чтобы князь нас сейчас не закопал живьем в одну могилу с блондинкой.
Я бы не прочь полежать с этой красавицей, но не в могиле.
Жаль, мужчину, который с ней свяжется. - Antonio перевязывал ногу князю.
- Я не мог представить, что подобные девушки существуют, - на глазах князя выступила кровавая пена. - Возня с девушками, лай любимой собаки, когда она гонит оленя, скрип деревянных ступенек, по которым поднимается моя матушка, - все пустяки, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую.
Во мне проснулись силы подземные! - Светлейший с трудом сдерживал уползающее сознание.
Слуги готовили для него напиток с одурманивающим порошком.
Порошок не только снимает боль, он снимает и ум.
- Сиятельнейший князь, я подумал, что вы голодный, - не к месту с кухни повар принес блюдо с запеченным фазаном, фаршированным маринованными бурундуками. - Ночь любви с новой рабыней утомляет... - Повар, наконец, заметил рану на ноге князя.
Стоял, словно только что вылез из гроба, качал головой.
- Samsung, фазана оставь, а сам накажи себя плеткой, - князь процедил сквозь стиснутые зубы.
- Князя убили, - повар не выдержал картину окровавленного хозяина, уронил блюдо с едой на пол, побежал на кухню.
Сиятельнейший выделял повара среди других рабов и иногда награждал его золотой монетой, поэтому повар жить без князя не мог.
- Слишком я переволновался, померещилось, будто моему князю ногу сломали, - повар на кухне окончательно сошел с ума от ужаса.
Он саркастически улыбнулся подбежавшей помощнице.
По традиции в жаре кухни девушки ходили только в одних кожаных передниках.
Samsung мягко отодвинул девушку, а она тянула свои влажные губы к его губам.
Повар открыл ящик со льдом и со сноровкой опытного охотника начал выкладывать на тарелки для собак дорогое мясо оленей.
- Любимый, что случилось? - помощница, она же любовница повара, с тревогой смотрела на непонятные действия своего кумира. - Ты полюбил другую?
Бросаешь меня одну среди котлов и вертелов? - Ничто другое не может прийти девушке на ум, кроме, как измена.
Если мужчина сердится, то он не ногу себе отдавил, а, разумеется, полюбил другую женщину...
- Раньше я был веселый, а теперь свихнулся, наверно, из-за газов в желудке.
Приготовь мне поминальную кутью.
- Я бы рада тебя похоронить с почестями, - помощница сковородой ударил сзади по коленки повара, и, когда Samsung рухнул на чистейший пол, придавила любимого повара своим немалым веслом. - Я ошеломлена, когда гляжу на твое великолепие.
Я, конечно, не люблю перебежчиков, но для тебя сделаю исключение, потому что ты мне очень нравишься.
Не думай ни о ком, кроме меня.
- А ты? - Samsung решил, что не видел раненого князя.
- А я? Я решу, о ком мне думать, а о ком мне плакать! - помощница для смеха на глаза повара положила два поджаренных ломтя мяса бурундука.
- Повесить! Нет, отрубить голову!
Нет! Сжечь на костре ведьм! Нет! Утопить! Нет!
Сначала с живой снять кожу! Нет! - Князь перешел к своему любимому делу - придумывание наказаний для провинившихся рабов.
Блондинка рассматривала фарфоровую статуэтку собачки, не обращала на угрозы сиятельнейшего внимания, словно он находился в другом мире.
"Я не знаю, что здесь делаю, но у тебя скучно, - блондинка погладила фарфоровую собачку по головке. - Ухожу.