Блондинка и потомки Робинзона Крузо на необитаемом острове (СИ)

  Hugo накрыл голову бархатной подушкой с золотым шитьем, выл, дрыгал ногами, как паук.

  Поднялся, в волнении ходил по спальне, натыкался на золотую мебель и ругался.

  В отличие от сыновей, старик спал в роскошных ночных одеждах.

  Желание спать обнаженным с годами прошло.

  Длинный ночной халат расшит драконами, свежие панталоны с надписями на неизвестном языке, ночные мягкие туфли и ночной колпак создавали спальный гардероб старика.

  - Ну, почему, зачем она пришла? - Hugo ударял себя кулаком в лоб, словно он это - она. - Без Virginie Albertine de Guettee мы на острове развивались спокойно, радостно, а теперь появились мысли.

  Конечно, Lucas и Olivier должны размножаться, а без самки это невозможно, но должен же быть иной путь. - Hugo вздохнул, поднял со стола бриллиантовую вазу, вертел в руках, затем бросил на пол. - И мне беда на старости лет.

  Вроде бы успокоился, но теперь огонь страсти снова вспыхнул во мне.

  Как же я отберу девушку у своих сыновей?

  Убивать сыновей ради Virginie Albertine de Guettee не стану, да и не смогу.

  Если поднимется на них рука, то не хватит силы и сноровки, ловкость у меня уже не как прежде.

  И глупо убивать тех, кого родил.

  Могу запереться в пещере, закрыть уши и глаза и лежать так до конца времени. - Hugo с замиранием сердца приложил ладонь к уху, слушал, не донесется ли песня из спальни Virginie Albertine de Guettee, он не мог поверить, что в его пещере поселилась девушка.

  Старик с опаской открыл дверь, высунул голову в коридор, посмотрел на горящие свечи и опять спрятался в спальню. - Почему Virginie Albertine de Guettee не приходит ко мне побеседовать?

  Я что-то упустил в жизни за прошедшие годы, если девушки мной не интересуются? - Старик взглянул на себя в серебряное зеркало и вскрикнул с испугом, он увидел дрожащего старца, а не молодого атлета.

  Длинный кадык ходил по горлу вверх и вниз, словно обезьяна, бегающая по стволу пальмы. - Я возьму Virginie Albertine de Guettee в жены сам, а с сыновьями буду делиться девушкой по пятницам.

  Отец мой поклонялся Пятнице, и я не отстану от него.

  А, если графиня откажет мне? - Лоб старика покрылся трупными пятнами.

  Hugo присел на кучу шикарной одежды, завязывал и развязывал веревку на панталонах. - А почему откажет?

  Я на острове самый знатный и мудрый.

  Мудрость намного важнее, чем молодость. - Hugo убедил себя и решительно вышел из спальни.

  В окно в одном из коридоров пробивался первый робкий свет утра.

  Когда Hugo подходил к спальне Virginie Albertine de Guettee, то услышал неясные звуки и молодой задорный смех.

  - Меня опередили мои сыновья! - чувство гордости за детей и досады за себя смешалось в старике в бурный коктейль.

  Из носа его повалил пар, а в уголке рта повисла старческая слюна.

  Hugo осторожно, как ночной барс, подкрался к спальне графини и со страхом заглянул в нее.

  То, что он увидел, порадовало и опечалило одновременно.

  Молодежь не замечала, что старик за ними подглядывает, не до того молодым.

  Сыновья усвоили первый урок Virginie Albertine de Guettee, выслушали ее приказ, поэтому утром пришли в ее спальню не обнаженные, а одетые для охоты.

  Жилетка из кожи питона расстегнута на могучей груди Lucas.

  Virginie Albertine de Guettee возлежала на кровати и вместе с обезьянкой хохотала.

  Наверно, над шуткой, которую Hugo пропустил.

  Lucas танцевал вокруг кровати и напрягал мускулы, выпячивал грудную клетку.

  Он бы запел, но седьмое чувство подсказывало Lucas, что петь сейчас нельзя.

  Virginie с интересом рассматривала его сильную мускулистую грудь, кубики пресса на животе, даже соизволила дотронуться пальчиком до живота с бронзовой кожей, покрытой толстым слоем цветочной пыльцы.

  Затем блондинка посмотрела на Olivier, в его мужественное лицо.

  Не обязательно рассматривать полуобнажённое тело юноши, чтобы понять, что Olivier готовился сделать ей предложение стать его женой, но только Lucas помешал.

  На лице написано все идеально.

  Hugo разозлился, что опоздал, что его планы взять Virginie в подруги провалились, и у него в ближайшее время ничего с ней не получится, и никто от них не родится.

  Но в то же время понимал, что нет ее вины, потому что его сыновья настолько прекрасны, что даже обезьянка замерла с открытым ртом.

  Hugo знал, что, если эту блондинку научить лазить по стволам пальм, выкрасить ее тело синей и красной глиной, то она станет безумно привлекательной, недостижимой для слабых мужчин.

  Virginie Albertine de Guettee почувствовала посторонний взгляд и резко обернулась, посмотрела на старика.

  Ее волосы белым облаком понялись вокруг головы, а затем упали шелковыми волнами, идеальные губы приоткрылись от восторга.

  Перед глазами Hugo от счастья поплыл розовый туман.

  Впервые за двадцать лет он почувствовал, что потерял контроль над своим телом, и хорошо, что оно скрыто под ночными панталонами и толстым халатом.

  Старику открылся прежний мир жарких желаний.

  Но он пересилил скотское чувство любви, разрешил себе только любоваться обнаженной красавицей, натянуто улыбался, показывал сыновьям, что он спокоен, и сердце его холодное.

  Старик вонзил себе в ягодицу иглу дикобраза, чтобы не потерять ум.