Блондинка. Том I

А вскоре после этого сидевший в трейлере, оборудованном под офис, что находился на заваленном разным хламом дворе за домом на Резеда-стрит, Уоррен Пириг с дымящейся сигаретой в углу рта рассматривал глянцевитую обложку нового номера «Шика». Надо же, на обложке! «Норма Джин?.. Да, точно она. Господи!» Его девочка. Та самая, на которую он «запал», но ни разу и пальцем не тронул. Та самая, которую он до сих пор вспоминал… так, время от времени. Хотя она здорово изменилась. Повзрослела и смотрела на него так, словно знала и ведала все на свете. И еще — как будто ей нравилось то, что она знала… На ней были мокрая на вид белая майка с надписью USS Swankна груди, красные туфли на высоких каблуках. И больше — ничегошеньки. Плотно обтягивающая грудь майка едва доходила до середины бедер. Темно-золотистые волосы зачесаны кверху, из пучка на макушке выбивается несколько светлых кудряшек. Сразу было заметно, что на ней нет лифчика, груди такие круглые и мягкие на вид. А судя по тому, как липла майка к бедрам и округлому животику, становилось ясно, что и трусиков на ней тоже нет.

Уоррен почувствовал, что краснеет. Резко выпрямился над исцарапанным стареньким столом, беспокойно зашаркал подошвами. Последнее, что он слышал от Элси о Норме Джин, так это то, что девушка вышла замуж, переехала в Мишен-Хиллз, а потом ее мужа вроде бы отправили на войну. Сам Уоррен ни разу с тех пор не спрашивал о Норме Джин, а Элси не выказывала никакой охоты говорить на эту тему. А теперь нате вам, пожалуйста! Красуется на обложке «Шика», да еще на двух снимках внутри, в той же белой маечке. Показывает всем свои титьки и задницу, будто какая шлюха!.. Уоррен испытывал бешеное желание и одновременно — глубочайшее отвращение, словно вляпался в грязь. «Черт побери! Это онаво всем виновата!» Он имел в виду Элси. Это она разбила их семью. И он шевельнул толстыми волосатыми пальцами — так бы и задушил эту суку!..

Однако, несмотря на злость и отвращение, он все же сохранил этот номер «Шика» за март 1945 года. Спрятал его в нижний ящик стола, под старые счета и деловые бумаги.

Однажды апрельским утром в аптеке Мейера (это утро запомнится ей надолго, ведь случилось то накануне кончины Франклина Делано Рузвельта) Элси вдруг услышала возбужденный голос Ирмы. Та звала ее, хотела показать новый номер «Парада», которым размахивала какая-то ее подружка.

— Это ведь она? Правда она? Ну, та ваша девочка? Ну, которая пару лет назад вышла замуж? Вы только посмотрите!

Элси уставилась на раскрытую страницу журнала. Да, точно, Норма Джин! Волосы заплетены в мелкие косички, как у Джуди Гарланд в «Волшебнике из страны Оз», и одета она в плотно облегающие вельветовые джинсы и пепельно-голубой свитер ручной вязки. И раскачивается на воротах какой-то фермы, и весело так улыбается; а на заднем плане видны пасущиеся на зеленой травке лошади. Норма Джин выглядела очень молоденькой и очень хорошенькой. Но если приглядеться повнимательнее, что, собственно, и сделала Элси, сразу становилось заметно, какая напряженная и вымученная у нее улыбка. Даже щеки у бедняжки закаменели от напряжения, что и понятно: попробуй поулыбайся так широко! «Вот и пришла весна в прекрасную долину Сан-Фернандо! А как связать к весне этот замечательный свитер из хлопчатобумажных ниток, читайте на стр. 89».

Элси была настолько потрясена, что вышла из аптеки Мейера, даже не заплатив за журнал. И поехала прямиком в Мишен-Хиллз, к Бесс Глейзер, даже не предупредив ее по телефону.

— Бесс! Ты только посмотри! Ты погляди на это! Ну, узнаешь? — И с этими словами она сунула журнал в руки старой своей подруги, на лице которой застыло недоуменное выражение. Бесс посмотрела и нахмурилась. Похоже, она была удивлена, но не слишком.

— A-а, она… Что ж…

Элси пребывала в полной растерянности. Бесс не сказала больше ни слова. Вместо этого провела ее в дом, на кухню, где достала из ящика буфета декабрьский номер журнала «Звезды и полосы» за 1944 год со статьей о девушках, работающих на оборону. И там тоже была Норма Джин — опять! Элси на миг показалось, будто кто-то пнул ее в живот — опять! И она опустилась в кресло, и все смотрела и смотрела на Норму Джин — свою дочурку, свою девочку! — в тесно облегающем комбинезончике с иголочки, улыбающуюся в камеру. Насколько помнила Элси, в обычной жизни Норма Джин никогда никому так не улыбалась. Словно тот, кто держал эту самую камеру, был ближайшим ее другом. А может, сама камера была ближайшим ее другом.

И тут Элси захлестнула целая буря чувств: боль, смятение, стыд, гордость. Почему, почему Норма Джин не поделилась с ней этими замечательными новостями? Бесс же тем временем с присущим ей кисло-занудным видом говорила:

— Это прислал Баки. Я так понимаю, он страшно гордится.

На что Элси ответила:

— А ты нет, что ли?