Блондинка. Том II

Вдоль по ярко освещенному Голливуд-бульвар медленно движется вереница сверкающих черных лимузинов. Процессия «королевских» особ Голливуда. Офицеры лос-анджелесской полиции верхом на лошадях. Преграды, ограждения, возведенные той же полицией, яркие вспышки прожекторов и мириады отражающих этот свет биноклей, даже телескопов, направленных на нее из толпы. И среди них, конечно же, Снайпер, человек-невидимка в черных рубашке, пиджаке и брюках. Нет, он не внизу, слегка пригнувшись, он стоит и терпеливо ждет у окна, в снятой Агентством комнате, в оштукатуренном под серый камень доме. Он нанят этим самым Агентством, чтобы следить за ней (ее коммунякой-мужем), следить через прицел своей мощной скорострельной винтовки, о чем она, пребывая в праздничном настроении, старается не думать.

Да и зачем?..

— Некоторые вещи существуют лишь в твоем воображении. Это называется «паранойя». О, да тебе это прекрасно известно!

Еще одно мудрое изречение, записанное школьницей Нормой Джин в дневник.

Тысячи людей выстроились вдоль проезжей части этим теплым благоухающим калифорнийским вечером, давятся у ограждений, возведенных полицией, чтобы поглазеть на эту великолепную процессию из черных лимузинов! Ропот, бормотание и приветственные крики толпы накатывают на нее волнами. Они собрались здесь, они с замиранием сердца и нетерпением ждут, желая увидеть лица знаменитостей, в особенности лицо (тело) самой МЭРИЛИН МОНРО! «Мэри- лин\

Мэри-лин\ Мэри-ЛИН}.» — доносится до нее причитание толпы. Если б лимузин был открытым, если б Блондинка Актриса могла подняться в нем во весь рост, ее могли бы лучше разглядеть тысячи, сотни тысяч фанов! Но худощавый хмурый мужчина, все еще бывший ее мужем, не потерпел бы такой фамильярности, возможно даже, и мистер Зет, и другие студийные боссы запретили бы ей это из опаски, что ей, их собственности, столь хрупкой и уязвимой, может быть нанесен урон.

Монро долго не протянуть. Это же очевидно. Грэбл хватило на двадцать лет, а Монро и десяти не протянет. Черт!

Она изумленно взирала на толпы поклонников из окна автомобиля. Сколько же их, Господи! Просто не верится, что Господь в рвении своем понаделал столько людей!..

Но тут вдруг она увидела среди этих лиц кошачьи морды с оскаленными в ухмылке хищными зубами. Курносые кошачьи носы и прямые заостренные уши. Те самые бродячие кошки, что бегали вокруг «Капитанского дома»! Ее охватил ужас. «Это те самые, это они хотели, чтобы мой ребенок умер. Те самые кошки, которых я к-кормила». Она обернулась к сидящему рядом высокому, худому мужчине с мрачным лицом, который явно неловко чувствовал себя в смокинге, и уже собралась рассказать об этом своем открытии, но не смогла подобрать подходящих слов. Ведь он, несмотря ни на что, оставался мастером слова. А она… она всего лишь незваным гостем его воображения. Он презирает меня. И себя презирает — за то, что любит меня. Вот болван!

Она расхохоталась. Шугар Кейн была девушкой-простушкой, играла себе на укулеле и еще немножко пела, и ее простота на экране приводила всех в восторг. Хотя в так называемой «реальной жизни» подобная простота была бы признаком умственной неполноценности. Но насколько проще и приятнее во всех отношениях, когда тебя все любят, побыть хоть немного Шугар Кейн, без всякой иронии. «Я смогу. Вот, смотрите. Шугар Кейн и без всякой иронии. Мэрилин без слез».

Мужчина в чопорном смокинге слегка наклонился к ней, давая понять, что не расслышал ее слов из-за рева и криков толпы и полицейских свистков. В ответ на что она быстро пролепетала ему на ухо нечто похожее на Да-я-вовсе-с-тобой-не-говорила. Она перестала называть этого мужчину, за которым вот уже несколько лет была замужем, «Папочкой». А нового прозвища или уменьшительно-ласкательного имени придумать как-то не получалось. Бывали моменты, когда она вовсе не помнила его имени, даже фамилии не помнила; пыталась вспомнить или подобрать ему какое-нибудь «еврейское» имя, но в голове все путалось. Еще реже называл он ее теперь «дорогой», «дорогушей», «милой», даже собственное ее имя, «Норма», звучало в его устах каким-то чужим. Однажды она услышала, как, говоря по телефону, он называет ее «Мэрилин», поняла, что и для него теперь она тоже стала Мэрилин. Для Нормы не осталось места. Возможно, она вообще всегда была для него только Мэрилин.

— Мэри-лин/Мэри-лин/Мэрн-ЛИН/- Ее королевская рать!