Блондинки моего мужа

– Нет, – усмехнулся Георгий, – Ваше инфо устарело, мадам. Песовых два. И оба живы.

– Как?! – я впилась ногтями себе в ладонь, чтобы заставить мозги не отключаться, а все еще воспринимать информацию. Покойник оказался жив, а я вот отвсего этого была уже при смерти…

– А вот так… Тот, что умер, это третий.

– Третий – лишний, – зачем-то сказала я, – Потому и умер…

– Не выдумывай. Добьёшься того, что совсем меня запутаешь. Тогда сама со всем этим разбираться будешь.

Аргумент подействовал железно. Я замолчала и достала блокнот. Записала: “Пёсовых – трое”, потом глянула на свои предыдущие записи, опять ощутила какую-то странную духоту в области мозга, потрясла головой, постаралась не потерять самообладания, потом приписала зловещее: “Минимум!” и успокоилась.

– Что ты там пишешь? – поинтересовался муж.

– Пишу, что Песовых, минимум, трое.

– Правильно, – поддержал Георгий, – Пиши. Так легче потом понимать будет. Значит, поехал я сегодня к Пёсову в деревню. Решил поговорить напрямую. Планировал обсудить сложившееся положение. Скажу, мол, был я в офисе Лихогона. Сфотографировал завещание.

– Угу, – скептически заметила я, – Так бы он тебе и поверил… Фото завещания, на фоне собаки! Нормальный человек, на месте Пёсова, потребовал бы фотографии.

– Требовать бы на его месте никто ничего не стал. Требовать – это была бы моя прерогатива. Не верит? Ну и пусть не верит. Если завтра все газеты о настоящем завещании затрубят, тогда поверит. А с собакой, я может быть, смог договориться. Откуда он знает, может я кинолог.

– И что бы ты стал требовать?

– Пол царства и королевскую дочку в нагрузку… В смысле, взятку бы потребовал. Сыграл бы роль продажного детектива. Хотите, мол, продам вам фотопленку.

– Но, зачем?

– А затем, что согласие его я бы записал на диктофон. И тогда у меня б на руках образовалась живая улика его преступной сущности. Здорово?

– Ну… В общем, да. А отчего все это не получилось?

– Уезжал он. Кроме того, он – вовсе не он оказался, вот я и оторопел. Понимаешь, подхожу к охране, объясняюсь, прошу о встрече. Обо мне обещают доложить… Тут из дома выходит эдакий расфуфыренный франт с охраной. Бросает распоряжения. Говорит, никого не принимаю, уезжаю на охоту. Я ошалел. Спрашиваю: “А кто это был?”. Отвечают: “Как кто? Пёсов Леонид Маркович. Молодой хозяин поместья. Таких людей в лицо знать надо”. Я тебе слово даю – не наш это Пёсов. Я его настолько хорошо разглядел, что теперь даже фоторобота смогу составить. Не наш это ЛжеКузен! Толще раза в три, при этом маленького роста, смуглый и с ярко-рыжими волосами.

– Хочешь сказать, что наш Пёсов – не Пёсов? – мысли в моей голове вяло зашевелились, – Исключено. Я была у них в Академии. Пёсова Леонида Марковича там хорошо знают. Их Пёсов – в точности наш Пёсов.

– Кроме того, уж Маша-то своего брата в лицо должна знать. В ту ночь, ну, когда авария с Марией произошла, на Машиной даче орудовал наш ЛжеКузен, а не этот франт навороченный.

– Значит франт – поддельный Пёсов. А охрана – подкуплена или не знает в лицо настоящего хозяина. Ты же сам говорил – нашему Леониду нужно алиби. Чтобы, в случае чего, можно было сказать, что в деревне был. Или там, на охоту со свитой ездил. Посадил настоящий ЛжеКузен вместо себя марионетку, и теперь этот ЛжеЛжеКузен порядочных людей собою с толку сбивает.

– Похоже на правду, – не слишком-то уверенно заявил Георгий, – Только как-то уж слишком странно. Неужели никто из местных жителей, завидев ЛжеЛжеКузена, не расскажет потом об этом милиции?

– Значит, не попадается ЛжеЛже на глаза мирным же-же, в смысле, жителям… Только с охраной своей контачит. Не зря ж он на охоту без друзей поехал, а лишь с телохранителями. Те, небось, новенькие. Недавно нанятые…

– Хорошо, что я с ним разговаривать не пошел, – решив, что нуждается в похвалах, порадовал сам себя Жорик, – Молодец я. Нужно будет Марии рассказать, пусть порадуется. Ей страсть как нравятся истории о победах над ЛжеКузеном. Тут я одним ударом – и его рассекретил и сам ловушки избежал.

– Знаешь, от откровенных разговоров с Марии я бы на твоем месте воздержалась. Я была в Академии Культуры и беседовала с одногруппниками нашего Пёсова… – начала свой ответ Чемберлену я. Мои новости были ничуть не менее ошарашивающими, поэтому, с учетом того, что мне все-таки удалось немного успокоиться, в грядущий разговор я погружалась с удовольствием.

– Что за глупости? – насупился Жорик, – С кем же еще откровенничать, как не с заказчиком? Мы ж её интересы представляем. Нет уж. Плести интриги внутри команды я не намерен. Никаких тайн. Все должно делаться по предварительной согласованности. Я сегодня и так, никого не предупредив, двинулся к ЛжеКузену. Но я-то не специально. Просто слишком рано уезжал. Все спали еще, вот и не оговорил планы. Впредь так поступать не собираюсь.

– Не делай столь категоричных заявлений. Я ведь могу снова разнервничаться и решить воздержаться от откровенных разговоров с тобой.

– Вот в это я никогда не поверю, – Жорик рассмеялся, – Ты не сможешь молчать. Ты – существо человекозависимое. Тебе попросту необходим собеседник!