Блудный сын

Глаза Кармайна светились от удовольствия, когда он смотрел на Делию. На улице подморозило, и поднялся промозглый ветер, поэтому Делия надела шубу из искусственного меха, выкрашенную под тигра, но в красно — черный цвет. Под шубу она облачилась в одежду тех же тигриных мотивов, розово — черного окраса, разбавленного голубыми тонами, — ее сердце жаждало много, много, много цвета. Ростом Делия была ниже среднего, плотно сложенная. Крупную голову на короткой шее венчала шапка кудрявых волос цвета меди. Густо выкрашенные ресницы, обрамляющие карие глаза, всегда выглядели так, словно их искупали в дегте. Ярко — красная помада частенько отпечатывалась на зубах и расползалась по мелким морщинкам вокруг рта, но никто не обладал такой искренней улыбкой, как Делия. Ее характер идеально подходил для полицейской работы, она была дотошна до безумия и никогда не бросала начатое; никто не смог бы вычленить больше информации из листа с цифрами или плана помещения, чем она, и потому раскрытие «офисных» преступлений доставляло ей неимоверное удовольствие.

Приходясь племянницей комиссару Джону Сильвестри по отцовской линии, Делия родилась в Англии, в семье уважаемого оксфордского преподавателя и теперь, несмотря на эксцентричность в одежде, наслаждалась сравнительно высоким социальным статусом в иерархии Холломена, а ее шикарный акцент лишь способствовал этому. Те, кто не знал ее достаточно хорошо, обычно считали Делию недалекой. «Чушь! — думал Кармайн. — Иметь в распоряжении сержанта Делию Карстерс — это все равно что быть серым кардиналом с кодами от запуска межконтинентальных баллистических ракет».

— Разъясни, — попросил он.

— Думаю, мы попали в самую точку, шеф. Наша осведомленность о методах убийства преступника основательно ему все подпортила, — ответила Делия. — Не одно, а оба убийства произошли на банкете, правда, при абсолютно разных обстоятельствах. Девять подозреваемых в смерти Джона Холла, семьдесят два — в смерти доктора Тинкермана. Если предположить, что возможные подозреваемые посещали оба банкета, у нас остаются Макс и Давина Танбалл, Вэл Танбалл, Эван Танбалл, Джим и Милли Хантер.

— Не Милли! — тотчас отозвался Тони Черутти.

— Почему нет?

Бросив взгляд на Тони, Кармайн вступил в беседу.

— Милли — часть семьи, — уверенно сказал он. — И я буду сильно удивлен, если она вдруг окажется виновной. Мы… мы хорошо знаем ее. Но ты, конечно же, права, Диле. Нам придется включить ее в список подозреваемых.

— Насколько я понимаю, они с Джимом возглавляют этот список, — заметил Эйб. — Кто еще мог принести такой специфичный яд на банкет к Танбаллам? Вор? Как кто — нибудь из Танбаллов мог узнать о теродотоксине? — Эйб был мрачен. — Моя интуиция говорит мне, что это не Милли. Тогда остается Джим.

— У которого имелись веские причины желать смерти Тинкерману, но при чем тут Джон Холл? — спросил Лиам.

— Откуда ты знаешь? — не удержался Кармайн.

— Все знали. Доктор О’Доннелл не сдерживал высказываний об отношении Тинкермана к книге Джима Хантера, — ответил Ник Джефферсон. — Согласно сплетням, ходящим по управлению, Тинкерман ненавидел Джима. Я думаю, кто — то украл яд и воспользовался им! Чтобы свалить все на Джима Хантера.

— Слишком много домыслов и слишком мало фактов, — со вздохом сказал Кармайн. — Мы знаем, что убийства произошли при разных обстоятельствах и с использованием яда, который убийца считал неопределяемым. Вполне логично предположить, что в обоих случаях действовал один и тот же человек. Но мотив? Пока неизвестен. Является ли наш похититель яда убийцей? На этот вопрос ответа тоже пока нет.

— Время копать, — заметил Донни Костелло.

Он был последним из сержантов, переведенных на детективную работу. Энергичный и аккуратный, высокого роста и крепкого телосложения, он в свои тридцать один только что женился и пребывал в том счастливом дурмане молодожена, когда дома всегда ждет приготовленный ужин, много секса и жена, которая не позволит застать себя в бигуди.

— Верно, Донни! — воскликнул Эйб. — Копать, копать и снова копать.

— Кому выгодно? — продолжил Кармайн. — Какого рода связь может быть между лесопромышленным миллионером с Западного побережья и доктором богословия с Восточного? Они умерли, потому что знали друг друга, или потому, что не должны были узнать друг друга? — Кармайн нахмурился. — Честно говоря, Джим и Милли Хантер выглядят подозрительнее, чем все остальные, вместе взятые.

— Это не Милли! — упрямо повторил Тони.

— Книга Джима Хантера определенно здесь замешана, — продолжил Кармайн, словно его никто и не перебивал.

Тут вступил Эйб.

— Макс Танбалл рассказал мне, что они с Вэлом, его братом, пришли к определенному соглашению еще перед Рождеством и напечатали первые двадцать тысяч экземпляров, хотя издательство такого поручения пока не давало. А Давина Танбалл напечатала двадцать тысяч обложек — оберток.

— Делия, ты расспросишь Давину, — приказал Кар — майн.

— А вы что собираетесь делать, шеф? — спросила Делия.