Блуждающий огонек

— Ну нет, душа моя, не так быстро! Не торопись покинуть меня, нам еще есть что обсудить!

— Что вам нужно? — напрягая все силы, чтобы освободиться, в отчаянии выкрикнула Катя. — Я не беглая, оставьте меня в покое!

Ступени крыльца заскрипели под тяжелыми, шаркающими шагами и на пороге, отдуваясь, появился немолодой, грузный священник в белой ризе. Его небольшие, удивительно живые глаза, прятавшиеся за стеклами пенсне, оглядели происходящее, и он многозначительно кашлянул.

Стрешнев, вскинувшийся было, при виде батюшки тут же успокоился:

— Ах, это вы, отец Адриан. Похороны откладываются.

— Да, я уже понял, Сильвестр Родионович, — покачав головой в знак изумления, священник истово перекрестился: — Господь не допустил погребения заживо, отвел грех…

Не слушая его, Стрешнев выволок девушку из часовни, и двое гайдуков, стоявших подле массивной, темно-зеленой берлины, с готовностью шагнули ему навстречу. Поодаль готовилась к отъезду коляска, в которой Тимофей, с помощью еще одного лакея, устраивал находившуюся в глубоком обмороке Анну.

— Она поедет с нами, — небрежно обронил Стрешнев, передавая сопротивлявшуюся Катю с рук на руки гайдукам. — Позаботьтесь, чтоб не сбежала, но поаккуратнее, поняли?

— Все будет исполнено, барин, не извольте беспокоиться, — заверил хозяина один из гайдуков, сгребая девушку в медвежьи объятия и с любопытством разглядывая ее.

— Свяжем по рукам и ногам, — подтвердил второй.

— Отпустите меня! — Катя забилась и закричала на всю округу, изо всех сил пытаясь вырваться из рук лакеев, но все было безуспешно. Крепкие веревки начали методично опутывать ее запястья.

— Сильвестр Родионович, — решился спросить священник, до сих пор в недоумении молчавший, — в чем провинилась эта девица?

В душе Кати встрепенулась надежда.

— Эта девка — беглая крепостная и я везу ее в полицию, — надменно отозвался Стрешнев. — Вы что же, будете защищать ее против закона, отец Адриан?

— Это неправда, я не беглая, он лжет! — запротестовала Катя и добавила, с мольбой обращаясь к священнику: — Отче, помогите мне, прошу вас! Меня хотят насильно увезти, но я не принадлежу этому господину и я ни в чем не виновата!

Ободряюще кивнув ей, батюшка изрек добродушным, хриплым басом:

— Я попробую помочь вам, дочь моя, — он обернулся к Стрешневу и взгляды обоих мужчин скрестились, как остро отточенные шпаги. — Прошу вас, Сильвестр Родионович, отпустите девицу, побойтесь Бога.

— Вы смеете указывать мне? Вы? — Стрешнев посмотрел на священника, как на помешанного. — Вы бы лучше преподали этой лгунье урок христианского смирения, как следует доброму пастырю!

— Мне думается, девица говорит правду, — слегка улыбнулся отец Адриан. — Отпустите ее, Сильвестр Родионович, будьте милосердны.

— Не вмешивайтесь, отец Адриан! — заорал Стрешнев. — Какое вам до всего этого дело? Убирайтесь отсюда! Пусть в полиции решают, беглая она или нет!

Священник упрямо покачал головой и, после некоторого колебания, тихо, но решительно произнес:

— И не надейтесь, заблудший сын мой. Вы везете эту девицу отнюдь не в полицию. Если вы сию минуту не освободите ее, обещаю вам: я сообщу властям о том, что ваша гостья, которую вы едва не похоронили заживо, совсем не крестьянка, за которую вы ее выдаете, а похищенная вами барышня благородного сословия.

Стрешнев в бешенстве пробуравил глазами чуть дрогнувшее, но по-прежнему стоически спокойное лицо священника. Гайдуки, державшие Катю, застыли, не сводя глаз с хозяина и зарвавшегося батюшки. Замерла и Катя, со страхом ожидая, что же произойдет.

— Вы и об этом уже знаете? — усмехнувшись, Стрешнев сокрушенно покачал головой, похлопал ладонью по набалдашнику трости и со зловещей мягкостью протянул: — Ах, отец Адриан, какую грубую ошибку вы совершаете, кусая руку, кормящую вас. Непоправимую ошибку! А за свои ошибки надо отвечать…

Трость в его руке взметнулась вверх и тяжелый, окованный металлом конец, со свистом разрезав воздух, обрушился на священника.

При звуке удара и отчетливом хрусте костей, Катя захлебнулась собственным криком, вся во власти панического животного ужаса. Обливаясь кровью, отец Адриан с глухим стоном упал на колени, но Стрешнев не прекратил избиения. Словно озверев, он ударял тростью снова и снова, то по трясущейся спине в залитой кровью ризе, то по лицу, которое на глазах превращалось в бесформенное, багровое месиво, пока священник не затих, судорожно вцепившись руками в траву.

— Зимин, — рявкнул Стрешнев, отбрасывая трость, — забери этого старого дурака, и пусть посидит в холодной до моего возвращения, может, малость поумнеет. А потом я сам решу, что с ним делать!

— Все понял, сударь, — не моргнув глазом, Зимин почтительно кивнул.

Когда слуги поволокли по земле неподвижное тело священника, Катя с силой оттолкнула увлекшихся зрелищем гайдуков и, как была, со связанными руками, помчалась к лесу. Страх отчаянно гнал ее вперед и, услышав окрик Стрешнева и тяжелый топот ног за спиной, она напрягла последние силы, пытаясь уйти от преследователей. Но тщетно. Сильный толчок в спину и девушка растянулась на мокрой траве, сжавшись от ужаса.