Блуждающий

Десятку моему повезло больше всех. К сожалению моей заслуги в этом нет абсолютно никакой. Просто мужики у нас подобрались серьёзные и бывалые, вот и не лезли они без разбора, куда попало. А вот студентиков обоих потеряли. Их сразу, наповал срубило. Одному прямо в сердце пуля вошла, а второму голову размозжило так, что его мы с трудом опознали, среди убитых. Хорошо, что парни хотя бы не мучились перед смертью так, как наш прапорщик. Он две пули в живот поймал и жил ещё довольно долго при таком тяжёлом ранении. Да, некому будет обо мне словечко, перед начальством, замолвить, так видно и придётся воевать здесь безвылазно.

После двух атак от сотни осталось меньше половины, если считать убитых и раненых, а приказ никто так и не отменял. Младший унтер, ставший на место прапорщика, боится идти с докладом к командиру полка, а вестовой из штаба принёс приказ ничем не отличающийся от старого, атаковать и всё тут. Вот и получается, сил у нас в два раза меньше, а делать надо тоже самое. И как это понимать?

Хутор отбили только через четыре дня и то лишь потому, что командиру нашего полка удалось выпросить для себя две пушки, у кого то из строевой части и отдать их нам на пол дня. К этому времени в сотне насчитывалось двадцать семь человек, остальных или поубивало, или увезли в лазарет. Самым старшим, по званию, был у нас Свистунов. Поэтому мы сильно не удивились, когда ему приказом командира присвоили младшего унтер офицера и официально поставили над нами командовать. Моё назначение капралом тоже никого не удивило, потому что из рекрутов я тоже был один, а значит достоин следующего звания. Но я то знаю, что в живых остался не потому что такой умелый или очень грамотный, а от того, что просто очень везучий. Мой командир, по этому поводу так прямо и сказал:

— Ты Тихомиров просто колдун какой то. Не видел я в своей жизни ни одного человека, чтобы ему везло точно так же, как и тебе.

Сотню нашу расформировывать не стали, это случилось со второй, там людей осталось меньше, чем у нас, вот на ней временно крест и поставили, объединив с нами. Из командиров от них нам достался только капрал, а остальных дали совсем новых, вытащив их откуда то из штаба. Правда комплекта всё равно не получилось. В сотне сейчас только сорок шесть добровольцев, два капрала, два унтера и прапорщик, которому всего то двадцать лет отроду и который дальше штаба нигде не был. И вот такими силами нам поручено держать оборону на отбитом хуторе. Даже мой бывший капрал считает, что сделать это будет невозможно. Так почему этого не понимает командир полка? Правда есть у нас небольшое преимущество перед турками, патронов вдоволь, как своих, так и вражеских, да и оружия, того и другого, штуки по три на брата имеется, так что сразу вытурить отсюда нас, у них не получится.

Оборону стали делить ещё с вечера, наш юный прапорщик, прихватив своих унтеров, обходил хутор до темна. Вот только будет ли от этого толк?

Гадать о том, какой у нас новый командир сотни, долго не пришлось, возвратившийся Свистунов мне прямо так и заявил:

— Здесь нас и похоронят.

— Чего, совсем плохо? — поинтересовался я у него.

— Не то слово. Этот наш, новый, одно твердит, как попугай, уставом так положено, значит и делать надо так. А то что в сотне меньше половины состава, это как?

— Так ты бы ему Игнат Петрович, так бы и сказал — предложил я, своему непосредственному командиру.

— Думаешь не пробовал? Ответ один, раз командир полка приказал, стало быть наша задача всё исполнить и весь сказ.

Мы только вздохнули по этому поводу, а что тут скажешь, неопытность нашего нового командира, в первую очередь, на нас отразится и только потом на выполнении этого самого приказа. Хорошо, что хотя бы кухня к нам прибыла без опоздания, об этом прапорщик позаботился, вот бы где ему своё умение прилагать, а не на фронте.

Ощутить слабые стороны нашего командира, сотне довелось прямо с самого утра, после того, как турки, вполне ожидаемо, пошли в атаку. Правда перед этим они какое то время кидали в нас снаряды, из своих пушек, о чём и предупреждал наш унтер, но парню это было уже всё равно, его первым же выстрелом накрыло.

Отбиться мы смогли, хотя людей потеряли на много больше, чем требовалось для выполнения поставленной задачи.

— Ну что делать будем? — спросил Свистунов, во время временного затишья, обратившись ко всем, оставшимся в живых, командирам, нашего подразделения.

— А сам то чего думаешь? — задал ему вопрос второй унтер, воевавший, до перехода к нам, капралом в первой сотне.

— Не знаю. Можно кого то отправить в штаб, за новым командиром, а можно и самим пытаться отбиваться. По мне так лучше самим, чем с такими командирами, каких сюда отправляют.

— А если потом командир полка за это взыскание наложит? — спросил капрал второй сотни, воюющий теперь вместе с нами.

— Думаешь будет на кого? — поинтересовался я у него.

— Вот в том то и дело — ответил он и добавил: — На нас же потом всё и свалят.

— Хорошо. Сделаем так. Отправлю я вестового с донесение, но скажу ему, чтобы не торопился. Согласны? — предложил Игнат Петрович.