Боец тишины

– Прочитай его письма приятелям! Одно нытье! Только и пишет, что ты его бросила одного, что не знает, что ему одному делать! Так вот взяла ты его и бросила, сбежала от него из больницы для бедных, где он тебя болеть оставил! Он тебя бросил! Он и не думает о тебе! Он и не думает тебя искать! Все его мысли – о себе, а ты в них, как его не особо важная вещица! Вроде сердцу дорога, но не так, чтоб горы в поисках свернуть!

Агнешка вскочила с кровати, в ужасе распахивая высохшие глаза и закрывая рот рукой.

– Ты читал его письма?!

– Не веришь мне? Прочти их.

– Как ты посмел читать чужие письма?!

– Да мне плевать, чьи они! Когда надо до правды докопаться, я ее и из-под земли достану!

– Как ты мог? Ты…

– Ты будто уши затыкаешь отводящими от сути мыслями! Мучаешь голову чушью чистой воды, лишь бы не пускать в нее правду, лиши бы не слушать меня! Будешь так и дальше…

– Что?! Что тогда?!

Схватил ее за плечи, тряхнув.

– Нам судьбой приказано друг с другом быть! Ослушаемся мы ее приказа – она под трибунал нас обоих пошлет! Ты к монашкам пойдешь, а я – к шлюхам! Тогда нам конец – конец нашим жизням! Прими жизнь, как есть, – со мной прими! Пойми же, так надо! Только так и можно!

– Нет… только не так.

– Я же хороший друг, Агнешка! Я же тебя защищаю! Я же тебя в обиду не даю!

– Я знаю! Но не люблю я тебя!

– А я от тебя и не требую любить меня! Ты только притерпись ко мне и к жизни нашей – тогда все будет в порядке. Ты и к моей крысе привязалась! Смогла! И ко мне – привыкнешь! Ты сможешь!

– Смогу.

– А большего я от тебя и не требую. Ясно?

– Ясно.

Глава 25

Агнешка стала спокойней, когда я расставил все по местам и объяснил ей, что не требую от нее вымученных чувств ко мне. Правда, погоревала, прочтя письма прежнего приятеля, но главное – все письма прочла и правильно все поняла. Дошло до нее, наконец, что никому, кроме меня, она не нужна и никто, кроме меня, о ней заботиться не будет. Первый шаг к стабилизации наших отношений совершен, и я рад – первый шаг сделать тяжелее последующих. И Войцех меня обрадовал. Он вернулся довольный собой, выполнив все мои распоряжения на высшем уровне, – с неукоснительной точностью и наглядным результатом. От моей благодарности он и вовсе возгордился. Я от него такой реакции и добивался – по крайней мере, пока мне надо вселять в него уверенность в себе, укрепляя его дух… а после, когда он станет смелее, начну с него спесь сбивать потихоньку, ставя его на место. Волчьим нюхом чую – хороший боец из Войцеха выйдет. Сделаю я из него бойца себе подстать… только сильнее меня ему стать не позволю – буду строго в подчинении держать. А главное, – я сообразил, что он умнее, чем кажется… даже умнее, чем утверждает. Просто, не присмотренный он рос – не занимался им никто, не развивал. А я им – займусь. Он молодой совсем – его разум для всего нового еще не закрыт, он может воспринять все не закостенелыми мозгами. Научиться он голову включать, когда надо и как надо. Важнее всего, что он доверяет мне и любит меня, как брата… что он хочет доверять мне и любить меня, – мне не трудно будет добиться от него абсолютной верности бойца. Достаточно уделить ему хоть каплю внимания, и он мой с головой. Добрые в душе брошенные дети все такие… и Войцех – такой. А Агнешка, похоже, не настолько нелюбимой была, чтобы в меня беззаветно влюбиться. Она не из тех, кто готов в солдатской казарме спасения искать… только ей придется подготовиться – в ином месте ей его не найти.

– Войцех, вставай. Давай в лес.

– Ян, я только что… Дай хоть доем.

– По пути доешь. Пошли посмотрим, что с автоматами получилось… пристреляем и посмотрим.

– Мы ж стреляли…

– Еще надо. Прицелы подрегулируем.

– Ну и педант же ты. Все с ними в порядке на проверке. А то, что один чуть вправо…

– Войцех! Вставай давай!

– Да… Ян, а я вот все думаю, что наши автоматы и на вид, как должны быть… вернее, – точно такие, как у бойцов в старые времена были. Ты что, не в первый раз их делал?..

– Я не впервые автомат такой собираю, Войцех. У меня два таких было.

– Первый по британскому образцу, а второй – по немецкому, да?

– Нет. Мне и по неопытности в голову не приходило рожок на бок ставить, как британцам взбрело.

– А зачем они так?

– Вставай, по дороге объясню.

Агнешка с кислым видом слушала нас спокойно, ковыряя вилкой в еще не расчищенной тарелке, но встревожилась, когда речь зашла о лесах и далях.

– Я еще не доела, Вольф.

– Не торопись.

– Но вы же уже собрались, а я…

– А ты остаешься.

Она бросила столовые приборы, второпях набрасывая куртку.

– Нет! Я одна не останусь! Я с вами!

– В лес? Стрелять?

– Я не могу быть здесь одна! Я здесь, как в заключении! Когда я одна, мне кажется, что заперта, – как в подземелье, как раньше!

– Ты что, и к шлюхам с нами пойдешь?

Агнешка растерянно прикрыла рот рукой.

– К каким шлюхам?

– К шлюхам обыкновенным – вульгарным… в научном обозначении.

– Ты что, Вольф, к ним ходишь? Ты и Войцеха с собой берешь? И не вздумай развращать его! Я не позволю!