Боец тишины

А что спрашивать? Он мне и так все выложит, что накипело. Еще вернее расскажет без вопросов – никуда не денется. Приперло ему поделиться информацией, пусть и с вражеским разведчиком. Перед смертью всегда так – правду хочется сказать, хоть кому-то душу излить.

– Это отец Элизабет постарался… Он меня давно устранить старался – отправить подальше от дочери.

– А что так?

– То, что я не лорд…

– А… Это серьезно.

– А твоя девушка высокого происхождения?

– Только по поведению. Гордая, как пани из старой шляхты – из воинского сословья.

– А ты не из шляхты?

– А я вообще – не литовец… наверное.

– Ты что, не знаешь, кто ты по происхождению?

– Понятия не имею… Я же не англичанин.

– У меня в роду саксы были и шотландцы – по линии отца.

– Ясно.

– Ты же не можешь совсем ничего о своих предках не знать?

– Почему же? Могу. Что-то знаю, конечно, только…

– У тебя, значит, наследственная склонность к секретности?

– Точно. Мне не понятно, что за пристрастие у вас в историях предков копаться?

– Знаешь их, знаешь и себя.

– Отчасти только. Просто и на них, и на тебе наклеено полно показухи, за которой правду сложно рассмотреть. Видимость вокруг одна. Все вообще – видимость.

– Да нет, не все.

– А ты на меня посмотри. Я русский, похожий на немца и периодами кажущийся литовцем или англичанином. Перевернул пустую стопку – и стал русским, взял вилку в левую руку – и стал англичанином. Стал выглядеть и мыслить, как немец, и стал – немцем в чужих глазах… в своих и в чужих. Ты тот, кем считаешь себя. А другие считают тебе тем, кем ты считаешь, называешь и показываешь себя.

– Я с тобой не согласен. Люди видят нас настоящих.

– Да ничего подобного. Люди видят только то, что перед глазами. Просто, только это и есть – то, что перед глазами. А все остальное есть только – в голове… в твоей и в чужой голове. Вот показал бы ты отцу-аристократу поддельные документы с кучей запутанных саксонских и шотландских корней – он бы тебя с распростертыми объятьями встретил, а не пинком под зад послал.

– Только это была бы – подделка.

– И что? Главное, – результат. Ты все свое возьмешь – и леди, и…

– Леди ложью не завоюешь.

– Да ладно… Будет твоей – и глазом моргнуть не успеешь.

– Я сказал – не завоюешь, а не – не затащишь в постель.

– А разница, Ричард?

– Ты бы стал носить незаслуженную награду?

– Для дела – стал бы.

– Для дела… Я Элизабет добиваюсь не для дела.

– А для чего же?

– Я люблю ее.

– А это что, не дело?

– Нет. Это другое… Это…

– Думаю, усложняешь ты все.

– А ты – упрощаешь.

– У меня и так служба сложная и жизнь запутанная – мне нужно хоть что-то простое и ясное.

Англичанин задумался. Я – тоже.

– Слава, ты встать можешь?

– Могу.

– А идти?

Я уронил голову на руки, упертые в колени.

– Нет, не могу.

– Мы останемся здесь…

– Пока останемся.

– Слава, ты только не молчи. Не дай мне заснуть. Темно кругом, холодно, пусто и… Я еще не готов…

– Ко сну?

– Не язви, Слава, я серьезно. Стоит мне заснуть, я – не проснусь.

– Да верно все – есть риск. Надо нам поочередно спать. Тогда у одного есть шанс другого растолкать, если его сон слишком далеко зайдет и чересчур глубоким станет. Заметно это – пульс снижается и…

– Если заснет один – заснет и другой.

– Мы не отдохнем, не выспавшись, и не сойдем с места.

– Слава, я не понимаю… Ты еще надеешься? По-настоящему, еще надеешься?

– А ты что?

– Я понял, что погибну, когда попал к ним.

– А я не понял. И не пойму, пока не погибну. И вообще… Зачем ты пошел, если решил, что не нужно идти?

– Согласись, что такая смерть все же лучше. Лучше – в пустыне, чем в плену, лучше – ночью, чем днем.

– Согласен. Только еще лучше – вообще выжить и выбраться. Спи, я постерегу. Я не засну – пораскину пока мыслями.

Глава 20

Англичанин спит тревожно, но все же – спит. Я себе сна не позволю. Не верю я ему – врагу. Ему – простому летчику-истребителю – к нам в плен попасть не так страшно, как мне – к ним. Меня больше беспокоит не смерть во сне, а наше обнаружение моими врагами. Я в таком состоянии – могу не выдержать допроса. Нельзя мне на допрос попасть, когда в голове испепеленный и выстуженный мрак, а не четкие ответы, когда сил терпеть тяжкую тягомотину с жесткими вопросами просто не осталось. Нет, не получат меня англичане. Я взял на себя ответственность и буду держать ответ. Не откажусь я от долга, несмотря на то, что мне предстоит тащить его на плечах гнетущим грузом, повинуясь выпавшей мне по причине провинности тяжкой участи. Потребуют обстоятельства выбирать – про сохранение своей шкуры забуду, вспоминая про ответственность. Секреты государства стоят и моей бесславной и безвестной смерти, и его – Ричарда.