Боец тишины

Она отбросила волосы за спину и с надменной усмешкой начала расстегивать полупрозрачную рубашку.

– У тебя нервы сдали просто. Ты успокойся.

– А я спокойна! Как солдатская девка спокойна! Да, вы из меня солдатскую девку сделали!

Мы с Войцехом перепугались, только, что делать, еще не решили.

– Агнешка, не тебе на нас обиду держать… если уж так – ты нас обоих обошла.

– Да, я! Я всех обошла и во всем виновата! Ведь мне все равно, что вы в ваших траншеях все между собой делите без обид и без борьбы – все, даже меня!

– Да ты что делаешь?! Ты что на нас обиду держишь?! На обоих?!

– Какой же ты умный, Вольф! Еще умнее Войцеха!

– Ты что? Думаешь, мы должны из-за тебя друг друга до смерти бить? Нет, не было и не будет такого – встал у нас один вопрос, мы его решили, как бойцы, как братья.

– А я не в счет!

– Как же? Ты вспомни, что ты нам с ним драться не дала. Да что ты хочешь, в конце концов?!

– Никак не додумаешься, что мне нужно?! А мне нужна только – любовь!

Я, ухмыльнувшись Войцеху, охватил ее тонкую талию.

– Да хоть сейчас. Так бы сразу и сказала.

Она схватила и отвела мою руку со злом, разгорающимся в ее глазах все ярче.

– Ты даже не знаешь, что такое – любовь! Ты думаешь, что все начинается и кончается в постели!

– Ты что, хочешь меня на колени поставить и заставить просить прощения, каясь в том, в чем я не виноват?! Хочешь слова – такие же красивые, как неправдивые?! Не дождешься! Не жди от меня ползания на коленях перед глупыми девичьими мечтами!

– А я и не жду! От вас всех ждать нечего! Мне все о вас наперед известно!

Она сбросила рубашку и заломила руки за спину, стараясь одолеть следующую застежку. Я охватил ее плечи и руки, не позволяя ей и шелохнуться. Только девушка вырывается все отчаяннее.

– Достаточно. Не рвись, дура!

Она застыла, выпрямившись и высокомерно смотря мне в глаза.

– Это вы! Это вы со мной сделали! Что вы со мной сделали?!

– Успокойся.

– Я не могу так жить! Я живу со зверьми! И даже не знаю – живу я в волчьем логове или в медвежьей берлоге! Я не могу так жить! Не могу жить с оружием и с ложью!

– Агнешка, мы же защищаем тебя!

– Я так не могу! Это вы можете! А я не могу! Я уйду от вас! Я ухожу от вас!

– Агнешка, я тебя отпустить не могу. Я тебя не пущу.

– Будешь меня со своим Войцехом взаперти держать?! Будешь силой брать?!

– Да ты что говоришь?! Знаю я, что тебе тяжело! А о нас ты не думаешь?! Думаешь, тебе одной здесь больно, что ты одна здесь боишься?! Мы все не в порядке! Только мы будем все невзгоды терпеть – и все преодолеем! Все вместе – все втроем! Ясно?!

Я встряхнул ее, охватывая ее плечи крепче.

– Я, ты и он – разные люди… но мы вынуждены стать родными людьми! А родных не выбирают! К ним приходится просто привыкать! Поняла?! Нам придется привыкнуть друг к другу! И помни, что главное, – не блистание благородной добродетели! Главное, – что мы будем друг с другом, что бы ни было, что бы нас в будущем ни ждало! Ты поняла?! Пойми ж, наконец! Мы не оставим друг друга, что бы ни произошло!

– Мне страшно, Вольф! Мне так страшно! Все время страшно! Я думала, что ты вернешься, и все кончится! А ничего не кончается! Мой кошмар не кончается, Вольф!

Стоим втроем, братски обнявшись, – нам остается только надеяться, что наш кошмар кончится прежде наших жизней… остается только жить с ним, изо всех сил стараясь не сдаваться ему.

Глава 11

Ночь не задалась, и я, сдвинув очищенные от ржавчины трубки, бросил одеяло на пол, свалившись спать с Войцехом. Только заснуть, несмотря на усталость, никак не выходит. Агнешка тихо всхлипывает, отвернувшись к стене и уткнувшись лицом в подушку. Ничего у нас с ней этой ночью не получилось. Она настояла, и я не стал скрывать от нее страшные шрамы. Только такой открытой правдой я напугал ее. Растравил ей душу пуще прежнего. Кислотные ожоги и оставшиеся под кожей осколки похожи на сыпь или нечто такое. А сигаретные ожоги не спутаешь с простой заразой – с ними все ясно, они явно свидетельствуют о жестком насилии, как и следы веревок у меня на руках. Сцепил зубы, стараясь не думать о вконец одолевшей меня боли. Ночью всегда больнее. Нет, перед сном с ранами все не так, как перед грозой, когда падает давление, – просто перед сном ничто не отвлекает от боли, и она становится четче. Стараясь отогнать ее, включил компьютер и засветил экран.

– Подъем, Швед! Дело к тебе появилось.

– А я не сплю, Охотник.

– У вас ночь вроде.

– А я не сплю.

– Что так?

– Дел по горло и… Такие дела, Охотник…

– Что, не так что-то?

– Давай на другую линию перейдем. Я тебе данные на старом месте оставлю.

– Договорились. До связи.

Переключился на линию надежнее прежней и перешел на шифр сложнее старого.

– Давай к делу – не тяни, Швед.

– Травят меня, Охотник.

– Кто?

– Наши. Шведы то есть…

– Уверен?

– Да. Конец мне, Охотник.

– Выкладывай давай.

– Вейкко не вернулся и на связь не вышел. Неизвестно еще точно, только… верно, – на него свои вышли и взяли его на нашей – русской – территории.

– Не вяжется что-то… не должны были так вообще поступать.

– Я не знаю, что происходит, Охотник… только все не так, как прежде пошло.