Боевой и невербальный гипноз: искусство коммуникации высокого уровня

На полу осколки. Ваза. Какая-то ваза, которую нельзя было трогать вовсе. Ее первую трогать было нельзя. Лиля зажала рот ладонью, в ужасе сжавшись и уже готовая громко и надрывно плакать.

― Лиля! ― бабушка вбежала, охая и причитая, а увидев вазу, обхватила голову руками. ― Лиля! Ну я же говорила! Господи!

Лиля разразилась громким судорожным плачем, прерывая сама себя всхлипываниями и заверениями, что она нечаянно.

― Ой, ну что ты! Что ты! ― бабушка Надя тут же замахала руками. ― Не надо так! Лилька! Вот ты сама точно котенок! Шебутная и неуправляемая. Надо же такое учудить! И дался тебе этот стол! Но ничего-ничего, ― она похлопала ее по плечу и обняла. ― Бог с ней, с вазой. Главное, что мой котенок цел!

Лиля замолчала. Замолчала и замерла. Сама не зная отчего и как, она вдруг поняла, что на сегодня игры закончены и играть ей вовсе не хочется. Она попросила у бабушки книгу с картинками и до самого вечера сидела на красном стуле, внимательно разглядывая ее.

Описание модели

Вот такая магия. Ни криков, ни обвинений, ни угроз, а ребенок успокоился.

Дорогие читатели, вам наверняка уже ясно, что произошло. Как бы «между делом» и «ничего не имея в виду» вводится некое утверждение, называемое основанием: «шумных, неудобных котят топят». Оно подается как нормальный факт. После того как это основание введено, к нему апеллируют. Причем основание достаточно ввести один раз, а возвращаться к нему можно сколько угодно.

В примере бабушка опирается на образ котенка с пометкой «шебутной», но внучка уже знает, что таких котят топят. Бессознательному свойственен буквализм. Как следствие, чтобы не стать котенком утопленным, нужно быть тихой. Ответ на эту задачу у бессознательного есть. Его ему любезно предоставили. Теперь суть магии: каждый раз, когда бабушка будет называть внучку котенком и когда та будет понимать, что ведет себя отнюдь не тихо, бессознательное ее будет выстраивать вышеуказанную цепочку и принимать решение в пользу безопасности. С таким же успехом можно ввести утверждение: «Всех детей, что ходят в розовом, забирают в ад», а потом, заметив на ребенке что-то розовое, делать на этом акцент: «О! Какая замечательная у тебя розовая юбка!» Ребенок, может, и не вспомнит заявленную ранее информацию, но бессознательное его все поймет. Особенно ― если ад описан был в красках и подробностях. И особенно ― если вы хотите, чтобы ребенок ненавидел вас всю жизнь...

На самом деле такие лингвистические конструкции встречаются намного чаще, чем может показаться на первый взгляд, и необязательно имеют действие только в детском возрасте.

«Обычно измены в семье начинаются после рождения второго ребенка. А сколько, кстати, вашему младшенькому?» ― реплика одного из гостей. И если после такого заявления его тут же в гневе не избили и не сожгли (что случается нечасто), то те семейные пары, у которых двое и больше детей, не могут более сидеть спокойно. Основание введено, и достаточно обыкновенного «невинного вопроса», чтобы оно возымело действие. Кстати, в случае накала ситуации можно пойти на попятную: «Ну это всего лишь мое мнение. Каждый человек имеет на него право». И остается или спорить: «С чего ты это взяла?» или нападать: «Что за чушь ты здесь городишь?» ― ни первое, ни второе неэффективно, ведь подавший реплику человек находится в состоянии жертвы и бессознательно будет рад конфликту. Можно еще долго ругаться с ним в голове, одерживая в споре блистательную победу, но и это тоже так себе идея.

Или: «Девочки, которые много играют с мальчиками, становятся разгульными и плохо заканчивают. Марина! Отойди от Игоря!» ― по этой версии судьба Марины предрешена. Беда, когда такими безумными утверждениями имеют возможность сыпать авторитетные для ребенка лица. Подобная боевая лингвистика не оставляет выбора, ее посыл ― слушайся меня, иначе тебе конец, или: тебе конец, просто ты еще этого не понял.

Причина