Боевые асы наркома

– Боже мой, Андрийка! – застонала девушка и сжала голову руками. – Когда все это кончится, я больше не могу. Кровь, смерть, огонь, снова и снова!

– Вот с кем сражаться надо. – Андрей не заметил, как ветка в его руках хрустнула и отломилась. – Вот! Вот враг, а не советская власть, не русские люди! Твой отец сидит по вечерам с друзьями, пьет горилку и говорит о том, что будет после войны. Они копят оружие и ждут указаний от своего руководства, а враг вот он! Здесь, сейчас. И нечего ждать, надо биться с ним, уничтожать его. Ведь кто-то же сражается за освобождение нашей земли. Кто-то подорвал состав с бензином! У нас общий враг, Ксанка, общий!

– А вот эти люди в чем виноваты? – со слезами на глазах воскликнула девушка.

– Они не виноваты, любушка моя. – Андрей упал на колени рядом с девушкой и схватил ее руку, прижал к губам. – Ты не о том думаешь, ласочка моя! Не они виноваты, никто не виноват. Есть просто враг, который пришел на нашу землю, и его надо гнать с оружием в руках. Вот и вся правда сегодняшнего дня. А не вражда между нами здесь, на Украине. Какая разница, кто на каком языке говорит, какая разница между украинцами и русскими? Никакой! Мы славяне, у нас общие корни, мы одной крови, а они звери, которые ворвались в наш общий дом!

Было еще светло, когда Коган вошел в поселок Лисенки на окраине Харькова. Пустынные улицы, выбитые окна пустых домов, несколько торчащих из груды обгоревших бревен дымовых труб. Он прошел мимо школы со сгоревшим садом и проломленным забором. Впереди была широкая пустынная улица, и Борис свернул в переулок, чтобы не маячить на открытом пространстве.

Нужный дом он нашел на самой окраине. Дом был относительно целый, лишь часть крыши повреждена да два окна забиты досками, а изнутри заткнуты одеялом и каким-то тряпьем. Небольшой сад, заросший травой, ворота, висевшие на одной петле и одиноко красовавшиеся на фоне разломанного забора. Однако к ступеням дома вела утоптанная тропа. В целом дом не выглядел заброшенным. Коган подошел к окну и негромко постучал костяшками пальцев по запыленному стеклу, продолжая осматриваться по сторонам. За стеклом появилось чье-то бородатое лицо, потом исчезло.

Коган отошел от окна, вернулся к двери, оперся плечом о столб небольшой веранды и, покусывая травинку, стал ждать. Дверь скрипнула и открылась лишь наполовину. Борис не стал оглядываться, он с задумчивым видом продолжал покусывать травинку.

– Кого шукаешь, добрый человек? – раздался негромкий голос. – Аль водицы испить захотел?

– Да нет, дядьку. – Коган неспеша повернулся, разглядывая сухощавое лицо, поросшее черной с проседью бородой, и колючие глаза мужчины лет сорока. – Не по воду я пришел. Мне бы ногам отдых дать да душу согреть разговором.

– А какого же разговора тебе надо, добрый человек? – снова заговорил мужик, точно произнеся условную фразу, являющуюся ответом на пароль.

– А о том, сколько телят может принести корова, если ее не пускать на выпас. Думаю, два или три?

– А я думаю, что три или четыре, – хмуро разглядывая гостя, отозвался мужик. Ему явно не нравилось, что он не слышит характерного малороссийского говора у гостя.

– Три плюс четыре, итого будет семь, – произнес последнюю фразу пароля Коган и выплюнул травинку.

– Заходи. – Мужчина посторонился, открывая дверь пошире и бросая взгляд вдоль пустынной улицы.

Оставить свой вещевой мешок пришлось на лавке у входа, как об этом недвусмысленно намекнули. Осторожность лишней не бывает, тем более у подпольщиков. Коган бросил вещмешок, в котором звякнули две консервные банки, и прошел в дальнюю комнату за ситцевую цветастую занавеску, за которой горела керосиновая лампа.

Здесь за столом сидело трое. И Борису нужно было очень быстро понять, кто здесь в какой роли и что собой представляет. Пароль он получил от Платова, и это был пароль не советского разведчика, а представителя штаба «мельниковцев»[1], прибывшего из Праги для координации действий. Инструкции в вещах Когана были настоящими и хорошо известными советской разведке. Таких посланников из штаба «мельниковцев» по Украине рассылались десятки, если не сотни. Установить, кого именно и в какой район направили, было сложно, и вряд ли кто-то стал бы это выяснять, учитывая, что до начала операции оставалось уж очень мало времени.

– Леонтий Вихор, – представился крепкий плечистый мужчина, приподнявшись из-за стола и протянув лопатообразную ладонь.

– Борис, – представился Коган. – Так меня и называйте.

– А это Павло Сухорук, – кивнул Вихор на бородатого мужичка, который открывал дверь и произносил пароль. – Он у нас тут за хозяина дома. Явочная квартира, если уж говорить вашим языком.