Бог-близнец (СИ)

Он ощутил укол в шею. Обернулся — один из гвардейцев Религии стоит со шприцем. Через пару секунд Саша ослаб. Рука легла ему на плечо, и он дал усадить себя обратно в кресло.

— Мой друг, выслушайте. Извиняюсь, что пришлось воспользоваться успокоительным, но выбора вы мне не оставили. Послушайте, Мария за сегодняшний день про вас и не вспомнила. И вечером, вероятно, тоже будет долго отходить от присутствия Создателя. Это всегда так происходит. Как показывают все наши хроники, это тяжёлый период для мужей Богородиц. Не подумайте, что подозреваю, чтобы вы могли выкинуть глупость, причинить ей вред, но… не имею права допускать и шанса этого.

— Что со мной будет? — слова, словно ватные, лениво выходят из рта.

— Как и обещал — тихий рай с Марией и вашим сыном. После родов. А сейчас, вас проведут в другой отель, где вам придется побыть одному, в компании одного из наших охранников. Без Интернета, но с телевизором. И в достатке.

— Я хочу к Маше.

— Простите, но ради её же безопасности — нет. Потом вам покажу материалы сановной библиотеки, вы поймёте. Еще раз простите, но это ради вашего общего блага.

В глазах уже мутно, сознание не может бороться и постепенно погружается в сон. Его ведут под руки к чёрному ходу, у которого ждёт машина…

***

— Ты этого не сделаешь!

Она уже повысила голос, но еще не кричит.

— Ты сама понимаешь, что надо девочку отдать полиции.

Марк, как обычно не подумав, начал разговор с женой в людном месте — в общем помещении палатки. В итоге приближающуюся ссору, а Фрида уже чувствует, что муж её вывел из себя, будет слышать вся палатка.

— Ни за что! Я согласилась присмотреть за ней!

— День. Их нет уже второй. Нам завтра к Богородице!

— Мы в ответе за неё!

— Не отдавайте меня! — девочка сидит рядом, за столом, и плачет. Рядом одна из соседок, в возрасте, почти пожилая, женщина гладит её и что-то тихо говорит, утешая.

— Ты видишь, придурок, что сделал?

— Да кто всё это начал?! — теперь кричит уже и Марк. — Идиотка, это твоя вина!

Хлопок пощёчины. Марк от удара чуть отшатнулся.

— Думаешь… я это буду терпеть, идиотка?

— Афина, пошли.

Фрида взяла девочку за руку. На выходе обернулась к соседям и сказала:

— Мы идём встречать её родителей. Вернёмся позже.

Кто-то из них кивнул, другие прокашлялись и начали смотреть по сторонам или в пол. Потом сразу поспешили в свои отсеки или из палатки. Вокруг Марка не осталось никого.

Маленькая испанская девочка не прекращала плакать всю дорогу до выхода со стадиона. Там Фрида присела перед ней, достала платок и стала вытирать слёзы.

— Афина, малышка, прекрати. Они вернутся.

— А если нет?

— Я не отдам тебя полиции. Иди сюда, малышка.

Она обняла плачущую девочку. Как тяжело отдаются её слёзы в сердце. Как хочется достать скорее её родителей. Как не хочется видеть того, кто ребёнка так довёл.

Девочка еще долго плакала, оставив большое мокрое пятно на рубашке Фриды. Потом она встала, вытерла слёзки и, стараясь говорить по-взрослому серьёзно, попросила пойти к выходу из парка — ждать её родителей.

Но те так и не пришли…

Уже темнеет.

Фрида с расстроенной Афиной повернули обратно.

Где-то на полпути к стадиону их встретил Марк в сопровождении женщины в строгом тёмно-коричневом костюме и молодого полицейского. От гнева Фрида впала в ступор, дожидаясь, когда они подойдут. Марк еще рукой показывает, мол вот они. Так она его еще никогда не ненавидела!

— Фрида Клейн? Мы хотим задать вам несколько вопросов.

— Да, это она, и девочка — Афина Хомк.

Она уже открыла рот и втянула воздух, чтобы выпалить мужу, что о нём думает. Но нет, не при полиции. Тогда Афину сразу заберут. А так — вдруг получится их уговорить?

— Добрый вечер, — старается говорить, как можно спокойнее. — Да, я Фрида Клейн, эта девочка — дочка наших соседей, которые оставили мне её на попечение, пока они в больнице.

— Они уже не там! — Марк что-то начал говорить, но осёкся.

Его подхватила женщина-чиновник.

— К сожалению, у нас прискорбные новости, — она села на корточки, чтобы быть глазами на уровне глаз Афины. — Твои родители покинули нас.

— Что?.. — девочка в шоке трясёт головой. — Не может быть! Они же ехали узнать про сестричку!

— Что случилось? — Фрида смотрит то на женщину, которой видимо в первый раз выпало сообщать такое, то на мужа, который при виде слёз маленькой испанки утих и отвёл взгляд. — Что, я вас спрашиваю!

— Потом, — только смог сказать Марк.

— Афина. Их такси, когда они ехали вчера из больницы попало, в автокатастрофу. Мне очень жаль.

Фрида не знает что делать. Она только смогла положить руку на плечо девочке, которая уже начинает выть от свалившегося горя. И когда муж взял её за плечи и повёл в сторону, она не стала сопротивляться. Слёзы не могут остановиться, а тело не слушается, она не знает, что сказать. Странно, ведь она врач, она не раз сообщала такое посторонним и даже знакомым людям.

В этой немой беспомощности она села рядом с Марком на какой-то из скамеек парка, до которой её, словно в тумане, он довёл. У неё получается сейчас только беззвучно плакать, вздрагивая, словно раненной.