«Бог, король и дамы!»

— Александр дрался честно… как рыцарь Карла Великого! — выпалил он. — И вообще, мы с ним друзья.

Жорж-Мишель встретил удар, не моргнув глазом. Генрих побледнел.

— Дружба — это великолепно, — согласился граф де Лош, мысленно поминая Всевышнего, всех его ангелов и святых. — Однако… малыш, при твоем имени ты бы мог найти при дворе друзей твоего возраста… и равного с тобой положения… которые могли бы разделить твои вкусы и пристрастия… Для этого вовсе не обязательно обращаться к… как бы это тебе объяснить…

Жорж-Мишель смутился. Водемон удивленно посмотрел на старшего родственника и неожиданно покраснел.

— Да вы что, кузен? Мы с Александром просто друзья!!

— Со шлюхой?! — не выдержал Гиз.

— Это его личное дело! — вскинул голову виконт.

Генрих застыл, в очередной раз лишившись дара речи. Жорж-Мишель с облегчением перевел дух. Все-таки кое-что мальчик понимал, пусть и не так как следовало бы, в самом худшем был неповинен — а все остальное шевалье намеревался ему объяснить.

— Послушай, малыш… в конце концов ты уже взрослый и должен дорожить честью семьи. Этот молодой человек не может быть твоим другом… Нет, я не отрицаю, галантные приключения вовсе не запретны для благородных дворян. И я понимаю, когда влюбленные обмениваются подарками… любовными залогами — это естественно. Но этот… шевалье … он берет деньги…

— Ну и что? — строптиво возразил Водемон. — Здесь многие живут за счет любовниц. Так какая разница — одна или десяток?

— Такая, что он превратил это в ремесло! — взорвался Гиз. — И ведет себя как уличная девка!..

— Эммануэль, мальчик, — произнес граф де Лош, встав между кипящим Генрихом и обиженным Водемоном. — Генрих прав. Если этот… шевалье… не имел достаточно средств, он мог поступить на службу в могущественный дом. Можно продавать шпагу, но не самого себя.

— Тем более, что шпагой мерзавец владеет отлично! — выкрикнул разгневанный Генрих.

— Вот именно, — подтвердил Жорж-Мишель. — Но вместо дороги доблести и чести, вместо подвигов на поле брани этот молодой человек предпочел постельные подвиги. Конечно, это гораздо приятнее, а главное — безопаснее…

— Александр дрался на дуэли, и он благородный человек, — упрямо твердил виконт.

— Благородный человек? Это он то? — Генрих де Гиз чуть не задохнулся от негодования. — Нет, с меня довольно, если этот щенок не понимает, что стал посмешищем всего двора, то нечего с ним и разговаривать!

Жорж-Мишель положил руку на плечо кузена.

— Отстань, Жорж, этому пора положить конец! — недовольно высвободился из дружеских объятий герцог де Гиз. — А вы, виконт, немедленно отправляйтесь домой. И сидите дома, коль скоро так и не научились отличать шлюху от дворянина!

— Это еще почему? — обиженно засопел Водемон.

— Мне трудно судить, кузен, почему в вашем возрасте вы все еще не понимаете самых простых вещей, — сухо ответил шевалье Жорж-Мишель. — И как вы могли назвать себя другом человека, который за триста ливров готов отдаться первому встречному. Нет-нет, виконт, не надо споров, Генрих дал вам прекрасный совет. Через три месяца шум уляжется и при дворе забудут, что вы одарили своим вниманием недостойного. Смерть Христова, кузен, вы поручились честью за человека, пойти в секунданты к которому побрезговали даже мошенники из тех, что передергивают в карты в королевской прихожей!..

— Зато они не брезгуют ему низко кланяться, — съязвил Водемон.

— Благоразумный человек имеет право обезопасить себя от злых выходок негодяя, — отрезал Жорж-Мишель. — Но речь сейчас не о них, а о вас. Так что собирайтесь. Мы хотим, чтобы через два часа вы покинули Париж.

— А по какому праву вы мною командуете? — возмутился виконт.

— По праву ваших родственников! — вновь вспылил Генрих де Гиз. — Ваших старших родственников, — добавил он.

— Мой старший родственник — герцог Лотарингский, — гордо вскинул голову юный виконт. — Я принадлежу к старшей ветви нашего рода, а вы — к младшей!

Жорж-Мишель почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Герцог де Гиз стремительно шагнул вперед.

— Значит, к старшей ветви?! — угрожающе повторил он. — Ну что ж, виконт, сейчас мы все вместе отправимся к нашему кузену и спросим его, как ему нравится ваше поведение. И не надейтесь, что вас отправят в Венсенн. Нет, кузен подыщет для вас более подходящее место заточения… где-нибудь в Нанси… или в монастыре… где вы сможете вдоволь пить воду и глодать черствый хлеб!

— За что? Что я такого сделал?! — глаза Водемона наполнились слезами. Он повернулся к Жоржу-Мишелю и просительно заглянул в глаза. — Кузен, это несправедливо! Заступитесь же за меня!

Граф де Лош высвободил руку.