Бог любит Россию. Великие годы 1989–2014. Преодоление утопии

Пройти этот путь совсем без потрясений не удалось бы в любом случае. Но нам грозили потрясения, ведущие к летальному исходу. Оглядываясь назад, ужасаешься: какими минами и капканами изобиловал пройденный путь, сколько раз Россия проходила буквально по лезвию ножа! Наряду с удачными решениями руководство страны принимало ошибочные. Но они, к счастью, не привели к роковым последствиям.

Команду Ельцина обвиняют в том, что она не просчитала социальные издержки задуманных преобразований. Но подобные просчитывания всегда подводят к одному выводу: социальные издержки будут огромны, а посему никаких преобразований не должно быть, трогать ничего нельзя, все надо оставить как есть. Более того, когда все прогнило и падает, просчитать что-либо (как в уравнении со всеми неизвестными) просто невозможно. Что бы сегодня ни говорили, все 90-е годы у нас прошли с оглядкой именно на социальные издержки, поэтому больной зуб тащили медленно.

Но, кто знает, может быть, именно поэтому кризис военно-промышленного комплекса и смежных предприятий – а это половина работающих в стране – не привел к обрушению всей российской хозяйственной жизни. Хотя предсказывали именно это: грядущий голод, всеобщую безработицу, бунты и разграбления магазинов, превращение армии в разбойную силу.

Худшие сценарии не воплотились в жизнь, однако все последнее десятилетие ХХ века Россия жила под угрозой коммунистического реванша. Вспомним 1993 год с его первой попыткой импичмента Ельцина, с майскими баррикадами в Москве, с крайне рискованным референдумом о правильности курса реформ, с октябрьским бунтом Белого дома и, наконец, с принятием новой конституции. Эта конституция была принята после – будем смотреть правде в глаза – «малой гражданской войны» октября 1993 года, завершившей, в свою очередь, четырехлетнюю вялотекущую гражданскую войну – к счастью, практически бескровную. Мы отнесемся к этому документу с большим почтением, если вспомним, что с тех пор рецидивов гражданской войны не было.

Другой опасный год – 1996-й. 23 июня на борту вертолета, летевшего из Калининграда в Балтийск, у Ельцина случается инфаркт. Через неделю после первого тура президентских выборов, на котором он получил 35 % голосов (Зюганов, незадолго перед тем побывавший в Давосе, где с ним почтительно беседовали как с будущим президентом России, получил 32 %), и на пороге второго тура! Инфаркт Ельцина чудом удалось утаить, а генерал Лебедь, получивший 15 % голосов, призвал своих избирателей проголосовать во втором туре за Ельцина. Внук сосланного кулака, сын донской казачки, видевший в 12 лет новочеркасский расстрел, не мог поступить иначе.

Десять дней спустя лежащий с инфарктом Ельцин был переизбран на второй президентский срок. Наследники тех, кто уничтожал историческую Россию и ее невосстановимые ценности, не смогли вернуться к власти. Избиратели голосовали не столько за Ельцина, сколько против Зюганова, понимая, что такие слова, как «коалиция» и «компромисс», коммунистам неизвестны. Судьбу России решило тогда чувство самосохранения людей – даже тех, кто тяжело пережил распад СССР, обесценивание вкладов, кризис привычного образа жизни. А вот Анатолий Собчак в этот же день потерял пост губернатора Санкт-Петербурга, ибо победу с небольшим перевесом одержал его заместитель Владимир Яковлев. Победи тогда Собчак, Владимир Путин, возможно – хотя и не обязательно, – остался бы его первым замом в петербургской мэрии.

Вспомним 1998 год. 14 мая началась «рельсовая война». Шахтеры Кузбасса, Воркуты и российской части Донбасса перекрыли железные дороги. Сибирь оказалась частично отрезанной от центра, убытки были огромны, существовала опасность разрушения доменных печей. Шахтеры заявляли, что не уйдут, пока не отправят Ельцина в отставку. СМИ вошли в мазохистический раж (как выразился ироничный публицист Дм. Юрьев: «Пусть будет еще хуже – и за это мы возненавидим власть еще больше!»).

3 июля 1998 года в своем доме был найден убитым депутат Государственной думы генерал Лев Рохлин, который почти открыто готовил военный мятеж. Его зять, Сергей Абакумов, рассказал в газете «Версия»: «Рохлин предполагал уйти в подполье 12 июля. А через две недели, по его словам, готовился переворот. Как раз в это время должны были начаться крупные военные учения. Несколько дивизий готовы были выступить по его первому же сигналу. Начать предполагалось с Москвы. Вместе с недовольными шахтерами должны были подтянуться казаки. Ожидалось, что власти предпримут против горняков крутые меры, которые подхлестнут события» («Версия», 05.05.1999).