Бог-скорпион

Принца заставляли учиться сидеть на троне. Верховный забрал его от нянек и усадил в подходящее кресло. И так он сидел в мрачном пиршественном зале, колени и ступни вместе, грудь выпрямлена, подбородок поднят, глаза широко открыты и глядят прямо перед собой. На нем было подогнанное по росту парадное одеяние, довершавшееся искусно завязанным царским узлом; в прижатых к груди руках он держал жезл и плеть. Его замечательную прядь сбрили, и теперь его голова под тесным париком была гола, как булыжник. К парику была прикреплена кеглеобразная льняная корона, головной убор царей Верхнего Египта, к подбородку привязана бородка. Он сидел, стараясь не дышать и боясь мигнуть, когда от напряжения перед глазами начинала плыть тьма и слеза появлялась на ресницах.

Верховный ходил и ходил вокруг кресла. Тишина нарушалась лишь тихим шуршанием его юбочки.

— Хорошо, — приговаривал Верховный. — Очень хорошо.

И снова кружил и кружил вокруг. Из затуманенных глаз принца выкатилась слеза и побежала по щеке. Он не выдержал и яростно моргнул.

— Эй! — воскликнул Верховный. — У тебя так хорошо получалось, но ты все испортил. Держи глаза открытыми, чтобы люди видели твои слезы. Не моргай!

— Не могу не моргать! Ведь все моргают!

— Ты будешь не как «все», — раздраженно сказал Верховный. — Тебе предстоит стать Богом, Высоким Домом, восседать на троне, держа в одной руке символ власти, в другой — символ отеческой заботы.

— Они увидят, что я плачу!

— Они и должны увидеть, как ты плачешь. В этом глубочайший религиозный смысл. Можешь ты представить себе Бога, который смотрел бы и не плакал от того, что видит?

— Всякий заплачет, — угрюмо возразил принц, — если все время смотреть в одну точку и при этом ни моргнуть, ни потереть глаза.

— Всякий и моргнет, и потрет глаза, — отрезал Верховный. — В этом и разница.

Принц выпрямился и снова уставился немигающим взглядом в темноту. Он увидел, как осветился широкий прямоугольник входа в другом конце зала, и понял, что солнечный свет медленно пробирается к нему по коридору. Выдержка покинула его — он бессильно сомкнул веки и уронил голову на грудь. Руки упали на колени, и жезл звякнул о плеть. Верховный прекратил свое кружение.

— Опять!

— Я не могу. Не могу поддерживать небесный свод… ерзать на сестре… держать глаза всегда открытыми… заставлять воды реки подниматься…

Верховный ударил себя кулаком о ладонь. Мгновение казалось, что он взорвется; но он овладел собой, наклонив голову, сглатывая слюну и глубоко дыша.

— Пойми, дитя мое. Ты не представляешь, в какой мы опасности. Не представляешь, как мало у нас времени… твоя сестра ничего не желает знать… никого не желает видеть… вода все прибывает…

Он склонился к принцу и заглянул ему в глаза.

— Ты должен! Все будет хорошо! Обещаю. Ну попробуй снова.

Принц опять принял позу сидящего бога. Некоторое время Верховный наблюдал за ним.

— Уже лучше! Так. Мне необходимо увидеть твою сестру — необходимо! Так что я покину тебя. Оставайся в этой позе, пока солнце не пройдет от одной стороны входа до другой.

Он выпрямился, поднял руку, потом поклонился, коснувшись пальцами колена, отступил на три шага, повернулся и поспешил прочь.

Когда шорох юбочки Верховного стих в отдалении, принц выдохнул, осел в кресле, ссутулив спину, и закрыл глаза. Поднял худенькую руку и провел по лицу. Передвинулся в кресле, чтобы узел не давил на торчащий крестец. Положил жезл и плеть на пол рядом с креслом. Бросив взгляд на вход, он сорвал с себя льняную корону таким резким движением, что заодно слетел тесный парик и порвалась узкая завязка бородки. Он швырнул то и другое на жезл с плетью. Потом хмуро сгорбился в кресле, упершись локтями в колени и положив подбородок на кулачки. На плитах пола вспыхнула крохотная точка — солнечный зайчик — и приковала к себе его внимание. Точка выросла в сверкающую монету.

Он резко выпрямился в кресле, потом вскочил и принялся кружить по огромному помещению. Время от времени он оглядывался на фигуры с птичьими головами, которые не мигая и не плача смотрели со стен. Наконец он остановился посредине зала, спиной к солнцу. Медленно поднял голову и вгляделся в смутные очертания громадных стропил и балок. Потом подался назад, словно они грозили обрушиться ему на голову.

Он осторожно подошел к дверям и выглянул в коридор. В одном конце дремал, привалясь спиной к стене, страж.

Принц расправил, сколько мог, плечи и твердым шагом пошел по коридору к стражу, который проснулся и приветствовал его поднятием копья. Принц не удостоил его вниманием и свернул за угол, где встречная девушка испуганно прижалась к стене, пропуская его. Он прошел Высокий Дом насквозь, не обращая внимания на встречных людей, пока не услышал приглушенный шум кухонь. Он миновал и их: повара спали, судомойки драили котлы и пялились на него; миновал кухонный двор, где под открытым небом медленно жарились на угольях гуси. Задние ворота, ведущие к скалам в пустыне, были открыты. Он вдохнул всей грудью, словно собираясь нырнуть, и, стиснув кулаки, прошел в ворота.