Бог в поисках человека

– Основополагающее значение традиции для Церкви практически ощутимо в богослужении, в котором особым образом отмечаются воскресения и праздники. Здесь центральное место занимает не только чтение Библии; {232} исходя из задач ее истолкования в проповеди, а также задач руководства празднованием Евхаристии, определяются духовные полномочия Ordo: как страж традиции в ее живом осуществлении общиной Ordo

[667] все в большей и большей степени представляет «Церковь». Вместе с тем и богословие обретает благодаря традиции исходно подобающее ему место; а именно, в силу наследования традиции оно берет на себя задачу прояснять veritates fidei (истины веры) зафиксированные и сохраняемые христианским Credo, глубже проникая в его содержание по ходу его передачи от поколения к поколению в свете нового понимания. Таким образом, «без малейшего намерения отказаться от апостольских обязанностей и от глубинной связи веры Церкви с ее истоком, община верующих, все больше и больше становится мерилом для веры»[668]

. Исповедание веры в качестве духовного авторитета, фиксирующего в Никео-Константинопольском символе веры вклад традиции, сохраняется Церковью, квалифицируется ею как церковная точка зрения и провозглашается в качестве обязательного для ее членов.

– Независимо от церковного Credo, от богослужения и таинств и библейско-богословской рефлексии, «традиция» остается важнейшим понятием и в мирской повседневности. Поскольку это понятие в правовом поле – в самом широком смысле – регулировало передачу собственности, желание действовать согласно хранимой традиции заставляло проводить многообразные различия между теми правовыми нормами, что перешли по наследству в качестве узуса, и теми, что в соответствии с заново принимаемым правовым актам должны были функционировать наряду с уже существующими или быть в таковые интегрированы. Уже в XI в. начинается то глубинное размежевание, которое [позже] в качестве знамения Нового времени противопоставит «традицию» – как доставшееся по наследству правовое достояние – и «разум» – как новую нормативную величину, имеющую своим основанием самостоятельное и самодостаточное познание истины[669].

– Заметно углубляется понимание traditio и в богословском горизонте. Как апостольское предание, передаваемое от поколения к поколению в церковном возвещении веры, она защищает Божественное Откровение от ложного истолкования в качестве «человеческого установления». Позади церковной traditio, как было установлено, стоит Божественная traditio, так что апостольское предание должно отвечать (в первую очередь) не перед судом человеческого разума, но перед событием Божественного самооткровения. Богословский поворот от ранней схоластики к высокой заостряет такой взгляд на традицию, заново оценивая актуальное правовое положение Церкви. Поскольку до той поры под traditio

можно было понимать только сам по себе привычный церковный порядок, {233} который сложился в отдельных церквах, размышления о plena potestas (полновластии) Церкви, которая присутствует в ней как potestas Папы, приводили к мысли о том, что нормативное начало присутствует в настоящем и что только оно устанавливает норму. Но, вместе с тем, немедленно встал вопрос о том, что обладает высшим авторитетом – Церковь (соотв., Папа) или Св. Писание. Борьба за такой ответ на этот вопрос, который всесторонне прояснял бы положение дел, ответ, с особой силой востребованный реформаторами[670], постоянно сопровождает богословскую рефлексию на ее пути от Тридентского до II Ватиканского Собора.

II. Богословское понимание

1. Фундамент традиции