Бог в поисках человека

Для фиксации канона Св. Писания критерий богодухновенности как условия включения (в канон) или, наоборот, исключения того или иного текста из канона является совершенно необходимым. {239} Эта богодухновенность и обеспечивает авторитетность писания внутри Церкви, которая, как институт, обязана своим существованием воле своего Основателя Иисуса Христа.

Священству препоручено в successio apostolica

непреложное сохранение и возвещение Евангелия. Поэтому в осознании своих задач оно не может избежать заключенного в традиции напряжения, а именно: в той мере, в какой традиция постоянно связывает воедино задачу сохранения наследия веры и необходимость его сообразного времени возвещения. Даже когда Церковь больше не представляет собой общины, существование которой в конечном итоге зависит от индивидуальных свидетельств веры, следует все же иметь в виду третий элемент – авторитет народа Божия, каковой – соединенный крещением водою и Духом – служит «носителем» традиции. Церковь, как место действия Духа, представляет собой общину, в которой всякий раз заново принимается свидетельство о Христе в качестве живого опыта, действенного в настоящем, а Писание воспринимают с живою верой – как действительное «слово Божие». При этом причастность вере, передаваемой от поколения к поколению и засвидетельствованной в ее обязывающих чертах в общине верующих, обеспечивает связь с историческим основанием, что защищает от своеволия, стремящегося ради собственных спекуляций лишить слово Божие (как слово всегда «открытое») его силы, направленной в будущее.

Церковь и предание нераздельны – и эта связь позволяет обсудить следующие два элемента традиции: исповедание веры, которое ближайшим образом понимается как regula fidei, а впоследствии фиксируется в качестве символа веры, и могущественное присутствие Духа Божия в Церкви, «вплоть до конца дней».

При этом внутренняя взаимосвязь этих элементов становится ясна непосредственно. А именно, если Credo, как развитие Писания, представляет собой обеспечение обязательной нормы апостольской Церкви (как остающийся постоянно значимым фундамент и Церкви будущей) и если оно по этой причине предполагает, чтобы быть тем, что оно есть, постоянную поддержку Духа Божия, то всегда действительное исповедание этого Credo

не в меньшей степени свидетельствует о постоянном присутствии Духа в осуществлении церковных таинств. Поэтому нет ничего удивительного в таком историческом наблюдении: «на протяжении всего Средневековья считалось, что Писание следовало толковать, сообразуясь c fides, т. е. вдоль путеводной нити исповедания веры»[680]

. И точно так же не удивительно, что мы сталкиваемся с постоянными свидетельствами действия Духа в Церкви, которое ощущается уже в Писании, в особенности в Евангелии от Иоанна, и которое уже в первые века христианства учитывалось в оценках вселенских соборов. Отцы соборов явно подчиняли свои решения {240} авторитету передаваемых Св. Писанием Божественных истин – ничто не могло быть установлено в обход Св. Писания, – но они знали также, что ради сохранения этих Божественных истин необходимо выйти за рамки простого пересказа текста Писания. При этом они принимали в расчет как писанные, так и неписаные традиции, чтобы придать выражению Божественной истины необходимую и обязывающую форму.

Последующая богословская рефлексия, которая простирается, охватывая раннюю схоластику, вплоть до начала Тридентского Собора, продолжала последовательно развивать эти темы, так что при этом она весьма дифференцированно раскрывает положение о действии Духа Божия в Церкви. Под «водительством» этого Духа Божия Церковь все глубже проникала в Божественную истину, посредством этого Духа были обоснованы догматы как истинные положения веры.