Бог в поисках человека

Рядом с ним следует, таким образом, поставить пророков, чья задача состояла в том, чтобы принудить Израиль к соблюдению обязательств, принятых на себя при заключении союза с Богом, ведь путем исполнения этих обязательств и доказывается на деле избранность Израиля как народа Божия. В фигуре пророка – восприемника и провозвестника откровения – отношения близости человека к Богу обретают особую плотность. Зная о будущем, пророк должен стремиться изменить настоящее; к этому он пробужден духом Божиим, он отмечен, призван и избран. Он видит изнанку происходящего. Поддержку в этом зачастую непризнанном служении, которому к тому же угрожают «лжепророки», дает пророку только знание о Боге, который себя открывает и обещает свою поддержку. Здесь в качестве основополагающего можно выделить следующее:

а) особая роль имени Яхве. Откровение Его имени: «Я есмь тот, кто есть здесь» (ср. Исх 3, 14: [ «Я есмь сущий»]) представляет собой послание Бога, которое подразумевает, что «никакое священное место, никакая гора, никакой храм не есть местопребывание Бога, пославшего Моисея. Бог не обживает определенное место наподобие оседлого народа, Он – вот здесь, он – вот, здесь и сейчас, в истории Израиля. Я-есмь-здесь означает не только: я существую (бытие Божие); не только: Я – повсюду в пространстве (вездесущесть Бога), не о сущности и существовании Бога идет речь, когда он открывает Себя Моисею как Я-есмь-здесь, но о Его присутствии: … Незримый зримо показывает Себя в исторических деяниях, Он открывает себя в мирской повседневности человеческой истории»[141]

.

В отношении Израиля как избранного народа обнаруживается:

б) также «ревность Яхве». Спасение из Чермного моря и странствие под водительством Моисея во исполнение воли Божией были для Израиля новым трансцендентальным опытом откровения. Благодаря этому опыту Израиль приходит к

в) продумыванию своей веры, к осмыслению предпосылок встречи с Богом. Откровение становится рефлексией по поводу веры

[142]. Таким образом, Откровение становится в конце концов предметом богословия, в результате чего оно находит свое отражение в разных жанрах литературы. Многообразие феноменов откровения, понятое как откровение единого Бога, оставляет место для весьма различных форм {65} опыта и представления. Ветхозаветное богословие Откровения можно обнаружить только в его взаимных определениях. Мы находим, в частности, «в пророческой речи представление о слове Божием в словах пророков и за словами пророков (традиция прорицаний, Божественного откровения, двойного авторства); в сказаниях (нарративной речи) – представление о делах и страданиях человека как образе божественных деяний (идея двойного предмета повествования); в прескриптивной (предписывающей) речи – представление о заповеди как выражении воли Божией (этическое и практическое измерение откровения); в речах, толкующих о премудрости, – представление о Божественном горизонте смысла в творении, который объемлет конечный горизонт человеческого положения; в лирической речи (псалмах) – представление о формировании чувства посредством его неизменного Божественного предмета; наконец, в апокалиптической речи – представление о выявлении скрытого Божественного плана в отношении истории»[143].