Бог здесь был, но долго не задержался

— То есть ты хочешь сказать, любов моя, что собираешься покормить другую птичку?

Какой-то у нее визгливый тон… Он-то посчитал — это резкость, от обиды, а она чувствовала приближается истерика.

— Если ты имеешь в виду, что у меня свидание и я обедаю с другой леди, то ты права. — Кристоферу самому понравилась эта закругленная точная фраза.

— Ба, любов моя! — беззаботно воскликнула она. — Пусть будет треугольник! Вот смеху-то! Да победит та женщина, которая лучше!

Обычно Беула не снисходила до такого откровенного искусительства, но ведь сегодня суббота и сейчас только семь вечера. Кристофер не предусматривал такой возможности, предложение его заинтриговало; он все еще колебался и старательно напрягал мозги. В это мгновение дверь отворилась снова и в магазин вошла Полетт Андерсон.

«Ну вот, — подумал Кристофер, — для полного счастья не хватает только Сью Марш, придет за своей сумкой, и Кэролин Троубридж — явится с извинением, что солгала ему, он правильно набрал номер ее телефона, а потом еще и Доротея Той — с предложением снизить свою цену.».

— Беула, — закричала Полетт, — что, черт тебя подери, ты здесь делаешь?!

— А это мой дружески расположенный ко мне сосед, «мозговой трест», моя любов, — стала объяснять свое появление здесь Беула. — Шла я мимо, домой переодеться, вижу в окне свет, просветительская литература излучает, ну и вошла осведомиться, нет ли нового номера «Харперс базаар» или последнего романа Нормана Мейлера, в метро почитать. — И глазами подала Кристоферу недвусмысленный сигнал.

Немедленно, под воздействием мужского чутья и, внезапного понимания женщин (прежде не было и в помине) он сообразил: просит не выдавать ее перед Полетт, что пришла сюда пообедать с ним. И уж конечно, ни слова о том, что он ее отверг.

— Ну, а что тебя привело сюда в столь поздний час, моя любов? — пошла в атаку Беула, повышая голос.

— Хотела пригласить мистера Бэгшота на вечеринку, — объяснила Полетт.

Ассистентки зубных врачей, пришел к выводу Кристофер, видимо, не следуют общепринятым правилам притворства и парируют все выпады не хуже уважающих себя моделей. Хотя, похоже, у Полетт выдался очень трудный, утомительный день, даже одежда на ней сидела не так, как всегда, зато она сняла не придающие ей шарма очки и в прическе ее царил обаятельный беспорядок.

— Кажется, вы, милые леди, знаете друг друга? — понял Кристофер.

Остается уповать на то, что девушки знакомы не слишком хорошо.

— Мы с ней сестрички — седьмая вода на киселе! — весело сообщила Беула Стикни. — Я патронирую святого доктора Левинсона, а Полетт сжимает мне руку, чтобы я не орала, когда он по доброй воле казнит меня в кресле с зубодробилкой в руках. А еще вожу ее на базары — ну, там всякое тряпье по бросовым ценам купить, чтоб еще краше стала без особых препятствий таких молодых людей, как ты, приглашала на вечеринки. Ты ведь у нас нарасхват!

«Какая сука!» — подумал Кристофер, с удовольствием мысленно произнеся это определение.

— Ах во-от оно что! — протянул он. — Выходит, вы довольно близки, я был прав.

— Ну, мне пора отваливать, поковыляю дальше, — заключила Беула. — Уже поздно. — И взяла с полки журнал «Вог». — Запиши на мой счет, любов моя! В следующий раз, Полетт, когда у меня заболит зуб, расскажешь, как вечеринка, — удачно ли? — Улыбнулась им и вышла, оставляя за собой шлейф духов — этакую арктическую массу.

— Беула неизменно вселяет в меня благоговейный страх, — робко призналась Полетт. — И на вас так же действует?

— Да нет, пожалуй, — не согласился Кристофер.

— Ну, наверно, у мужчин все по-другому. — Девушка тяжело вздохнула. — Надеюсь, я все же не опоздала. Знаете, весь день столько дел, крутишься как белка в колесе. Вот и решила попробовать на всякий случай — вдруг вы еще не ушли… и магазин открыт. Видите ли, меня пригласили на вечеринку, и если вы хотите… — И осеклась.

По тому, как он смотрит на нее, по его глазам — блестят как-то по-новому — догадалась: знает он, где она пребывала сегодня, в четыре тридцать дня, — лежала обнаженной на кушетке в «пожарной» квартирке мистера Гэдсдена.

Кристофер упорно молчал, и в этом молчании каким-то образом проявлялась его власть над ней; он не отрывал от нее взгляда.

— Само собой, — Полетт начинала нервничать, — если вам не хочется идти на вечеринку — я, конечно, понимаю…

Хоть она и на голову выше его, ее это не смущает — ведь он для нее последняя надежда, единственное теперь пристанище.

— С удовольствием пошел бы, Полетт, — легко, без всяких усилий над собой произнес он. — Но все дело в том, что сегодня вечером я занят.

— Вполне естественно! — вздохнула Полетт. — Слишком поздно. Может, как-нибудь в другой раз. До свидания.

— Ciao! — попрощался он — никогда прежде не употреблял этого итальянского слова. — Как мило с вашей стороны, что заглянули ко мне! — И отворил перед ней дверь.

За спиной Полетт щелкнул замок. Тяжело брела она по Мэдисон-авеню, и на нее жуткой тяжестью давила уверенность — оставаться ей девственницей до конца жизни…