Бог знает лучше

Она встала, отряхнулась. – Не знаю, что будет дальше, но… У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.

– Мне тоже. А что дальше… Бог знает лучше.

Алиса хмыкнула: – Да ну тебя… Его же нет.

– Ага, а кто сверху смотрел?

Алиса подняла голову. – Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда…

Я засмеялся. – Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали.

Она только вздохнула и снова подняла голову. – Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только… – она помолчала. – Дурные как… Ладно пойдем.

Лагерь нас встретил восторженным гулом и обсуждением итогов соревнований. Ко мне подбежала Мику.

– Учитель, поздравьте меня. Я победила в бадминтоне и в настольном теннисе.

– Поздравляю, ты молодец.

– А меня поздравить? – Ульяна подёргала меня за руку. – Я тоже молодец, смотри… – она показала мне шоколадную медаль.

Достав шоколадку, Ульянка отломила кусочек и протянула мне.

– Держи. А вообще, ты где был? АААААА! Ты же с Алисой был, ну-ка рассказывай давай быстрее.

Мы сели с ней на лавочку.

– Признавайся, целовались, да?

– УЛЯ… – Ага, засмущался он тут. – она нахмурилась. – Всё, я на тебя обиделась, вот.

– За что? – это я сказал уже лавочке.

Ну вот и что теперь делать? На обед идти наверно, а потом Ульянку опять находить и за что-то прощения просить. Ну не умею я с детьми…

В столовой я заметил Ульяну и хотел уже подойти, но она демонстративно показала мне язык. После чего села за стол рядом с каким-то вихрастым мальчишкой и начала ему что-то рассказывать. Слушал он её внимательно. Данька наверно из пятого отряда. Заметив, что я смотрю на них. она погрозила мне кулачком. Блин…

Брат, если ты ещё не знал, женская ревность страшная вещь. Плохо кончишь. Сидевшая рядом Алиса, улыбнулась и наклонившись ко мне прошептала на ухо

– Всё ты попал. Смотри, точно без глаза останешься.

Ужас. Хоть сейчас беги, только куда…

После обеда я хотел уже идти в свой домик и хоть полежать немного. Не получилось.

– Азад…

Ольга?

– Надо поговорить. Это не только тебя касается.

Да они что сговорились? Ладно, пойдём поговорим.

Зайдя в дом, Ольга подвинула мне стул, а сама села рядом.

– Ты что творишь? Ты хоть понимаешь…

– Подожди, ты сейчас хоть о чём?

Она даже стукнула кулаком по столу.

– О том самом. Думаешь я не знаю, что ты с Алисой на Поляне признаний был, что Ульянка у тебя ночует… Я уже про музыкальный клуб и эстраду промолчу.

– Но…

– Запомни, от них у меня секретов нет.

Я только выдохнул – Ольга ты меня за кого принимаешь?

Она махнула рукой.

– Да не за кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. – помолчав она продолжила. – Просто… Ты же всего не знаешь.

– Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом проблемы тоже знаю.

– Знает он… А что над Алиской срок висит уже за её болтовню знаешь? А если она ещё твои песни перепоёт… А она может. Про Ульянку…

– Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и… – Ты же не знаешь кто он. Подонок с партбилетом, а она… Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в могилу не свёл. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до Афгана это было, понимаешь?

– Алиса говорила…

– Говорила? Как он хотел её в интернат для умственно отсталых сдать… Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и тапочках, как с синяками ходила… – она вздрогнула. – Азад, ты что? Ты…

Я улыбался: – Убью, суку…

– Не надо… Господи. Ты не понимаешь? И менты, и… все под ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже… Да не скалься ты. Ты же на зверя похож.

– РАЗБЕРЕМСЯ.

– НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.

– Аргх… Не по людски живете, не по-божески…

Ольга только вздохнула – Ты-то сам кто? Приехал, лезешь куда-то, помогать рвёшься… Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде. Взрослый мужик вроде, а…

– Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу.

Она снова вздохнула: – Волкодав… Скажи ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.

Я удивился: – А что в зеркале?

Ольга внезапно рассмеялась.

– Ну ты даешь… Хайр ниже плеч, прикид «милитари», фенька вон на руке… Олдовый, да?

Оппаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.

– А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга Дмитриевна… Фамилия как твоя?

Ольга застыла. – Семенова, начальник.

– Вот… Откуда советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька… А?

Она закрыла лицо руками, потом… – Дай закурить.

– Сейчас. – я свернул ей самокрутку, поднёс зажигалку. – Держи.

Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно бросаясь в омут.

– Я ведь не всегда такой была.

– Прости, не понял. – Чего не понял-то… Строишь из себя… Смотри. – она показала мне руки. – Видишь?

Ну а что не видеть… Вены коцаные все.