Бог знает лучше

– А приказ… Живой ведь велено было взять. Доставить…

– Да плевать. Жги.

«Не к лицу нам покаянье,

Не пугает нас огонь.

Мы бессмертны, до свидания…»

Факел летит в кучу хвороста. Дерево, застонав, вспыхивает сразу, все целиком. От земли до кроны. Это последнее что лес может сделать для Хранительницы. Чтобы без мучений…

«Оказалось небо сирым потолком,

Повязалась нитка строгим узелком.

Кто-то плакал – только стены да кресты

Быстрой спичкой посредине темноты.

Без рубашки, вдаль, студеною рекой,

Из всех тяжких, – дремлет ангел-часовой;

Век, что ль, грязью – глупо, видно, сгоряча

Убежала непослушная душа.

Убежала, и погоня не нужна —

Всем отмерит леденелая вода,

Всех согреет леденелая вода,

Поцелует цепко гордые уста.

А над полем бледной тенью слепнет снег,

Сладко-сладко убаюкивает снег:

Спите-спите, тают хлопья по воде;

Спите-спите – все сбывается во сне.

Скрипнет-скрипнет ключ в неведомой двери.

Боль снаружи. Веселее там, внутри!

Страшной песней, небывалою весной,

Интересно не вернувшимся домой.

На открытке мятой – детское лицо.

Белый саван.

Белый – снегу все равно.

Доски – крылья…

Хватит – некуда летать.

Снилось – были, а приснилось – умирать.

Оказалось небо сирым потолком,

Повязалась нитка строгим узелком.

Кто-то плакал – только стены да кресты

Быстрой спичкой посредине темноты.»

… Алиса, застонав, приподнялась с травы и села, уткнувшись мне в плечо. Кровь с ее одежды исчезла.

– Сволочи…

– Прости меня.

– Тебя то за что? Не ты нас убил. Где Ульянка?

Повернувшись, я поднял Ульянку и обняв, погладил ее по голове.

– Улечка, солнышко… Я…

Она подняла голову. Заплаканные глаза.

– Папа… Почему? За что они… Мы плохие, да? Мы же ничего такого, мы же жить хотели. Жить… Любить…

Алиса лишь попыталась улыбнуться. Получилось плохо, больше было похоже на судорогу.

– За прогулки по трамвайным рельсам.

Я покрепче прижал ее к се6е.

– Доченька…

Она всхлипнула и…

– Папа, я прошу, я…

Неожиданно она отстранилась.

– Пообещай, пообещай мне… Что не убьешь их. Не надо, пожалуйста. Не мсти им, я же простила их, понимаешь? Простила же я им. Я ведь… Не надо.

Что ответите? Сможете? Нет, доча, никак не смогу я выполнить этого обещания. Никак. Я прикрыл глаз. Не смогу. По другому будет.

Надолго они запомнят мои поминки по вам, донечка, когда я вернусь.

Надолго. Навеки.

«… И войдут волки в города.

И спустятся с пылающих небес крылатые всадники.

И земля пропитается кровью по конскую сбрую…»

Ты уж не сердись.

Алиса, подняв голову, тяжело вздохнула и внезапно ощерилась, ее глаза в свете костра блеснули по волчьи, она рыкнула.

– А то… Погуляем уж. За все. Чтоб…

«Эх правда-матка,

Грязная тряпка,

Режь ее напополам…»

Я посмотрел наверх. Где-то над ночным небом словно звенела натянутая струна, отзвук волчьего воя… Как это будет… Когда придет Время… Черные одежды, расправленные крылья… Осененные огнем и несущие огонь. Как вы нас назовете? Кем мы будем для вас?

И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.

И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?

Я Алиса Двачевская, вернувшаяся из Мира Мёртвых. Воин Слова, Надежда. Да пожнут они бурю.

Я Мария Токугава, вернувшаяся из Мира Мёртвых. Воин Огня, Вера. Да обрушится на них Гнев Господень и да содрогнутся они. И не будет им жалости.

Я Азад, вернувшийся из Мира Мёртвых. Справедливость. Да воздастся каждому по слову и делу его. Полной мерой.

Я Костя Михайлов, вернувшийся из Мира Мёртвых. Воин Света, Правосудие. Да очистятся они железом и кровью и да будет смерть им милосердием.

Я Лена Сазонова, вернувшаяся из Мира Мёртвых. Сострадание. Не услышу я их хоть и кричать они будут.

Я Уля Советова, вернувшаяся из Мира Мёртвых. Любовь. Да свершится сказанное.

Ульянка уткнулась в меня, всхлипывая.

– Ну вы… Ты… И я тоже? Мама… Не надо, не хочу.

Я снова погладил Ульянку по голове.

– Улечка, все ведь по справедливости будет. Сама знаешь.

– Знаю, пап… Все равно жалко.

– Ничего, ничего маленькая… По другому не получится.

Не мы это начнем…

Алиса неожиданно задумчиво огляделась вокруг.

– А вот интересно. Это что только мы такие или как?

Я лишь пожал плечами.

– Мир везде меняется. Просто вы первые, наверно.

– Здорово же. – Ульянка радостно захлопала в ладоши. – А давайте тогда всех соберем и хоть этим ну… объясним, что мы же не хотим… Она помолчала.

– Воевать там или… Вот. Мы же не…

Лиска вздохнула.

– Не получится. Они ведь не поймут.

Как там, не получилось по хорошему, придется по… А может не придется. Люди ведь они. Наверно.

… – Лена, ты его слышала?

– Слышала.

– Суд, да и приговор? Или как? Война? Я же никогда не… Смогу?

– Знаешь сама. Людей убивать нельзя. Грех это. Зверя по необходимости… А они… Их можно.

Лена села у кровати, откинула голову.

– Да и… с ними. Ох, ведь и Костя. Его ведь тоже.

Мику, кое-как добравшись до нее, простонала.

– Зачем он, не надо, не хочу чтобы…

– Не ты ведь выбираешь.

Мику помолчала. Потом вдруг спросила.

– Лена, а кто? Ну это…

Она показала на ленин живот.

Та смущенно опустила голову.

– Микуся, ты как скажешь. Он…

– Крылатый?

Лена вздохнула.