Богач, бедняк

По совету Джонни Хита, Рудольф тщательнейшим образом обрисовал все льготы, которые закон предоставляет подобным предприятиям. Он был уверен, что все его аргументы в пользу создания компании открытого типа из новой ассоциации Калдервуда в конце концов переубедят упрямого старика. Реальные доходы, высокая покупательная способность людей, вначале магазин, а потом торговый центр непременно обеспечат высокую стоимость продаваемых на бирже акций. А после смерти Калдервуда его наследникам, жене и дочерям, не придется продавать всю компанию, чтобы заплатить налоги по полученному наследству. Они продадут лишь часть акций, сохранив контрольный пакет акций компании за собой. Целый год, который Рудольф затратил на составление проекта и изучение работы корпорации, законов о налогообложении и недвижимости, он с удовлетворением поражался, как можно самим деньгам защитить себя в хитроумной американской экономической системе. Он не испытывал особых угрызений совести, трактуя тот или иной закон в свою пользу. В каждой игре — свои правила. Он теперь знал существующие правила и строго ими руководствовался. Появятся другие — он будет руководствоваться ими. Вот и все.

Профессор Дентон ждал его в баре, явно чувствуя себя неуютно среди местных завсегдатаев, ни один из которых, казалось, на пушечный выстрел не приближался к колледжу.

— Спасибо! Как хорошо, как хорошо, что вы пришли, Рудольф, — торопливо, низким голосом заговорил Дентон. — Я тут пью бурбон. Заказать вам что-нибудь?

— Я не пью на работе, — сказал Рудольф, спохватившись, что напрасно это сказал. Звучит так, словно он не одобряет профессора, который пьет спиртное днем.

— Похвально, похвально, — сказал Дентон. — Нужно, чтобы голова на работе была ясной. Обычно я тоже не пью до конца рабочего дня, но… — Он взял Рудольфа за руку.

— Может, присядем? — Он махнул рукой в сторону последней кабинки в ряду у противоположной стены бара. Тщательно отсчитав деньги, он оставил какую-то мелочь на стойке и, не выпуская руки Рудольфа, повел его к кабинке. Они сели за столик напротив друг друга. На нем лежали два захватанных грязными пальцами меню. Они стали изучать меню.

— Мне суп и гамбургер, — сделал заказ подошедшей официантке Дентон. — Чашку кофе. А вам, Рудольф?

— То же самое, — ответил тот.

Официантка старательно, мучительно долго записывала заказ в свой блокнот, ясно — неграмотность, бич семьи, родовое наследие.

— По-моему, дела у вас идут хорошо, Джордах, — сказал Дентон, сгорбившись над столиком, глядя на Рудольфа беспокойными глазами, сильно увеличенными толстыми стеклами очков в массивной стальной оправе. Он замахал руками, чтобы предвосхитить любые возражения со стороны Рудольфа. — Я все знаю, все, — заявил он. — Я получаю сведения от многих людей. Одна из них — миссис Дентон, постоянная покупательница вашего магазина. Она бывает в универмаге по три раза в неделю. Вероятно, вы ее иногда там встречали.

— Я видел ее на прошлой неделе, — подтвердил Рудольф.

— Она рассказывает, что универмаг процветает. Новая лицензия на новую жизнь. Не хуже, чем в большом городе. Да, людям нравится делать покупки. У вас масса новых товаров. И, кажется, деньги сегодня водятся у всех. За исключением, может, преподавателей колледжа… — Воспоминание о своей нужде заставило Дентона сморщить лоб. Но тут же он сказал: — Но это неважно. Я пришел сюда не для того, чтобы жаловаться. Несомненно, Джордах, вы правильно поступили, отказавшись от работы на кафедре. Академический мир, что с него взять? — с горечью в голосе сказал он. — Вечная вражда, зависть, предательство, кабала, черная неблагодарность — банка пауков. Куда лучше мир бизнеса. Даешь — берешь. Человек человеку — волк, если быть искренним до конца. И вверх, вверх, вверх, к самой вершине!

— В бизнесе все не совсем так, — мягко возразил Рудольф.

— Нет, конечно, я понимаю, — подхватил Дентон. — Все зависит от характера того или иного человека. Не следует сильно уповать на теорию, в результате можно утратить чувство реального, не замечать больше живых, не окаменевших форм. В любом случае я очень рад вашему успеху и уверен, что вы здесь не поступились своими принципами ни в малейшей степени.

Официантка принесла суп. Дентон сразу начал есть.

— Да, — продолжал он разглагольствовать, — если бы я начал все сызнова, то бежал бы от этих красных учебных корпусов, как от чумы. Они превратили меня в того, кого вы сейчас видите перед собой, — узкомыслящего, озлобленного неудачника, труса…

— Я не стал бы вас так называть, вы этого не заслужили, — возразил Рудольф, сильно озадаченный той жесткой характеристикой, которую давал себе Дентон.

Дентон всегда казался Рудольфу человеком самовлюбленным, ему нравилось лицедействовать перед чуткой студенческой аудиторией, когда он принимался пропагандировать свои представления о погрязшей в злодейских экономических преступлениях стране.

— Я живу в постоянном страхе, все время трясусь, — говорил Дентон, расправляясь с супом. — Дрожу и боюсь.

— Может, я чем-то могу помочь вам? — начал было Рудольф. — Я бы…