Богам – божье, людям – людское

Погодите веселиться, сэр Майкл, Шекспир Шекспиром, но Туробой не волхв, он заведомо слабее Нинеи, однако тем не менее явно собирается закатить волхве скандал, недаром же спрашивал, сможете ли вы его прикрыть. То есть сознательно идет на риск, так же, как в тот раз шел на риск отец Михаил. Действительно опупеть – народ чуть ли не в очередь записывается грудью на амбразуру лечь.

Будет вам изгаляться-то, сэр, не смешно! Мужики на полном серьезе головы решаются подставить, и все из-за вас, любезнейший! Но лорд Корней-то миром вопрос решал! И что решил? Обвела его Нинея, чуть ли не влюбила в себя и осталась при своем интересе! Вот теперь Туробою и приходится исправлять».

– О чем задумался, Окормля? – прервал Мишкины размышления ратнинский староста. – Что-то ты недобро глядеть стал, на кого осерчал-то?

– Неладно у нас как-то переплелось все, батюшка Туробой. Дело не только в Красаве, тут и Юлька, и я так думаю, что и матушка моя…

– Во-во, все зло от баб!

– Да не о том я!..

– А я о том! – нажал голосом староста. – А виноват в этом ты! Робость твоя, страх твой, ну и молодость, конечно… не знаешь ты баб, не понимаешь и боишься!

«Ну, дядя, это ты загнул! Было б мне и вправду четырнадцать… Однако ж возразить что-то путное возможности нет…»

– И оттого… – продолжил свою мысль Аристарх, – придумал ты себе оправдание: я, мол, в бабьи дрязги не лезу, сие мужчины недостойно! Скорее всего, даже и не сам придумал, а услыхал от какого-то дурня и обрадовался – все, можно ни о чем таком не задумываться и голову над вещами непонятными не ломать.

«Кхе, как говорит лорд Корней! Ну надо же…»

– Вот и получается, что ты как бы полуслепой и полуглухой, половина событий и их причин, половина знаний и пользы от них, половина жизни мимо тебя проходит! – Аристарх, похоже, зацепился за любимую тему, для озвучивания которой у него не всегда находилась аудитория. – Да, наука непростая, тут все важно: и как посмотрела, и что сказала, а что не сказала, а только подумала, и как повернулась, и во что одета… ты даже и вообразить не можешь, сколько всего узнать можно и как на жизнь Ратного повлиять, если правильно это все понимать!

«Угу, капитан Батлер, помнится, тоже в дамских нарядах на уровне эксперта разбирался, но персонаж-то этот женщиной выдуман».

– А уж если внимательно поглядеть, как бабы друг с другом себя ведут… – продолжал вещать Аристарх, – вот, к примеру, сотник с десятником разговаривает или старик с отроком, тут все понятно: кто главный, кто подчиненный, кто приказать право имеет, кто повиноваться обязан. А у баб? Все на намеках, на недомолвках, со стороны не всегда и поймешь, а строгость, случается, почище, чем в воинском кругу…

– Отроки переправляются! – прервал излияния Аристарха Мишка.

– Ага… Ну, ладно, я тебе потом все в подробностях объясню. Дед-то тебе такого не расскажет, он всегда до бабьей сласти слаб был. Сейчас-то уже ничего, а по молодости… сколько Аграфена-покойница слез пролила да утвари домашней об него изломала… Э-э… который из них Степан-то?

– Вон тот, который первым на берег сошел, гнедого коня в поводу ведет.

Дорога от переправы у Михайлова городка до Нинеиной веси была уже крепко убита копытами и тележными колесами, кусты и мелкие деревья выкорчеваны, низко свисающие ветви деревьев обрублены. При нужде по этой дороге могли свободно ехать три всадника в ряд, да и встречным телегам разминуться не мешало ничего. По меркам XII века, прямо-таки автобан, правда только в сухое время – после нескольких дождливых дней «дорожное полотно» обращалось в месиво, в которое тележные колеса в иных местах погружались почти по ступицы.