– Плохой перелом, – выдал диагноз Бурей. – Может на всю жизнь хромым остаться. Я, конечно, вправил, в лубок уложил, но… не знаю.
– Ну, вот. Кхе! Лех… Алексей, бери погостных ратников под себя. И построже с ними, вояки, конечно, дерьмовые, но нам и такие сгодятся. А вот теперь, ты, Леха, слушай. На погосте надо кого-то оставить, чтобы пригляд был, так что я у тебя Ефрема и Василия забираю. И не гляди на меня так! Кому же еще тут приглядывать, как не сыновьям ратнинского старосты?
Леха Рябой лишь вздохнул, но возражать не стал.
– Теперь ты, Лука! – продолжил Корней. – У тебя как с лесовиками срослось?
– Ну, любви особой, конечно, нет, однако со стариками беседовал, и не один раз. Съездил еще…
– Стой-стой-стой! – склонность Луки Говоруна к пространным рассуждениям была Корнею прекрасно известна. – Пользу от тебя они нынче узрели?
– Оно, конечно, так, но…
– Вот и ладно! Лесовики с нами в поход хотят, но просят отдать им ляшское оружие, у самих-то только луки с топорами, а если у кого что-то из оружия и доспеха имеется, так все дедовское-прадедовское. Пора тебе, боярин Лука Спиридоныч, полусотником становиться! Бери под свою руку всех лесовиков, что с нами пойдут.
– Гм… – впервые на Мишкиной памяти Лука Говорун промедлил с ответом, потом встал, отвесил Корнею поклон и только после этого заговорил: – Благодарствую, господин воевода, все исполню с надлежащим тщанием… Сколько и чего назначаешь в уплату за ляшское оружие для моей дружины?
«Однако! Как выражался один персонаж „Бриллиантовой руки“: „Куй железо, не отходя от кассы“. Вот и первая боярская дружина в Погорынье образовалась. Хотя нет, не первая – вы же, сэр, в дружине боярыни Градиславы воеводствуете! Интересно, а как она отреагирует на рекрутирование Лукой ее подданных?»
– Кхе! Так-то уж и дружины… – Корней, надо было понимать, тоже по достоинству оценил маневр Луки. – Хотя… А пускай будет дружина, но… – Корней назидательно вздел указующий перст, – дружина твоя есть не что иное, как полусотня погорынского войска! Так себе и мысли впредь!
– Слушаюсь, господин воевода! – в голосе Луки Говоруна не проскользнуло даже и намека на насмешку, он титуловал Корнея так же, как отроки Младшей стражи, на полном серьезе. – Однако цену за оружие все ж таки…
– Разочтетесь из добычи, коли чего добудете, не это главное. Главное – условие, под которое это оружие они получат, а получать они его будут только из моих рук… Так вот, главное условие – клятва приходить оружно по моему призыву и под твоей рукой! За оружие, долю в добыче и льготы – с них служба.
– Какие льготы? – тут же оживился Лука. – Подати уменьшить?
– Потом решим, пускай сначала себя в деле покажут.
– Теперь ты, Игнат, – продолжил Корней. – Ставлю тебя под руку боярина Луки… Молчать, я еще не закончил! Ставлю ПОКА. То, что ты тоже воеводский боярин, я не забыл, но годами ты молод и под рукой Луки Спиридоныча тебе походить не только не зазорно, но и на пользу – есть у него чему поучиться. К тому же дружины у тебя пока нет, кроме твоего десятка. Ишь, вскинулся! И полугода в боярстве не пробыл, а гордыня из всех дырок прет! Я тебе гордыню-то пообломаю, на всю жизнь величаться позабудешь!
– Виноват, Корней… господин воевода, – мгновенно присмирел Игнат, – не серчай, погорячился я…
– То-то, что виноват… Кхе! В наказание и для пользы дела будешь учиться не только у Луки, но еще и у них! – Корней ткнул указательным пальцем в Мишкину сторону. – Они все больше пешими воевать норовят, и получается у них… сам слышал – больше сотни ляхов уже положили, да и за болотом… сам видел. Так вот: тех лесовиков, кто пойдет с нами пешими, а они, почитай, все в седлах сидят, как собака на заборе, боярин Лука отдаст тебе. А рядом с тобой будет старшина Младшей стражи Дмитрий.