Богам — божье, людям — людское

Приглядывайся к тому, как он отроками командует… и про гордыню забудь! Приказываю забыть! Луки у лесовиков слабые, с ребячьими самострелами примерно вровень будут, а строй и командование у Младшей стражи правильные, вот и приглядывайся.

– Слушаюсь, господин воевода! – и снова титул Корнея был произнесен совершенно серьезным голосом, даже с явственным оттенком уважения.

«Однако, сэр, кто бы мог подумать: воеводские бояре берут пример с ваших мальчишек! И это правильно! Короля играет свита и, прежде чем выставляться воеводой Погорынским во внешнем мире, надо, чтобы этот титул намертво врос в систему внутренних связей. Вот, как сейчас – не только на словах, но и в отношениях, в чувствах. Чтобы и помыслить о лорде Корнее иначе как о воеводе и в голову не приходило. Не сразу, конечно, получится, но первый шаг сделан. Респект, ваше сиятельство!»

– Э-э… Корней, ты же вроде бы мне обучение пешцев отдать сулился, – подал голос десятник Данила. – Помнишь, когда воеводских бояр ставил? Сам же тогда сказал…

– Кхе! Я-то помню, я все помню, а вот ты-то чего не учил?

– Так некого же было!

– Ну вот и сиди теперь, помалкивай. По справе и служба – нашлись пешцы, так ими и командовать будет тот, кто их нашел.

«Вот вам, сэр, портрет неудачника с амбициями! Был первым помощником лорда Корнея, так сказать, особой, приближенной к их сиятельству, краткое время даже в сотниках покрутился, опять же потомок рода, в котором было четыре сотника. Казалось бы, все условия для карьерного роста, и на тебе: сначала боярство мимо проплыло, а теперь – перспективное направление развития погорынского войска. М-да, измельчал род, измельчал… Однако поворачиваться спиной к Даниле теперь не стоит – неудачники с амбициями, что мины с часовым механизмом – когда рванет, неизвестно. Вам, сэр, кстати, тоже за Ерохой присматривать надобно – яблочко от яблони… И еще одно, пожалуй, не менее важное обстоятельство: лорд Корней, помнится, назвал Данилу „вечно вторым“, а ваш кузен Демьян, тоже вписался в роль „number two“, что-то с этим надо делать, и побыстрее».

– Теперь ты, Леха… э-э, боярин Рябой! У тебя же жена огневская? И старшую дочку, ты, помнится, тоже в Огнево замуж выдал?

– Еще и племянницу тоже, а что?

– А то, что в Огневе у тебя два зятя и полсела родни! Я вам какой наказ давал, когда в воеводские бояре верстал? Первый год на обустройство, на второй год повинны вы иметь под рукой два десятка, на третий год… в общем, помнишь. Так?

– Так. И что? Года же еще не прошло.

– Поедешь в Огнево, предложишь тамошним мужам с нами в поход пойти. С долей в добыче не обидим. Сердца у них на ляхов, конечно, нет, до Огнева, по всему похоже, не добрались, но на добычу польститься должны, тем паче, что поля уже сжаты, а с огородами и бабы управятся…

«О-го-го, сэр! Похоже, лорд Корней решил заявиться на правый берег Случи во главе дружины численностью под три сотни. И пусть теперь кто-то из тамошних бояр попробует назвать его худородным! Сами-то наверняка сидят, запершись в усадьбах, и трясутся… А тут воевода Погорынский весь из себя в алом корзне и во главе войска из четырех боярских дружин! Кхе, едрена-матрена!»

– …А ты, Бурей, половину обоза тоже в Огнево отсылай, там у них своя переправа есть, быстрей на том берегу окажетесь.