Богатая белая стерва

Вот почему Ави решил, что ему очень повезло, когда он нашел Мелиссу. Ее собственные средства не соответствовали его целям, но у матери ее денег было невпроворот. Следовало, стало быть, шантажировать старую Вдову Уолш, дабы отсыпала она капусты в пользу правого дела Ави. Нужно было оценить ситуацию до того, как что-то предпринимать. Мелисса оказалось очень удобным, действенным, послушным разведчиком.

Она появилась внезапно, проплыла через дайнер, нацелилась на угловой стол, за которым он сидел, подлетела, и поцеловала его страстно. Так хороша она была в этот момент, что Ави подумал, а не взять ли ее с собой.

— Съешь пышку, — сказал он ей.

Она засмеялась, подозвала официантку, и заказала себе омлет с грибами, ветчиной, шпинатом и сыром.

— Я слегка пьяна, — объяснила она. — Я просто выключусь, если чего-нибудь не съем.

Ави отпил чай.

— Не выключайся пока что, — сказал он. — Говори, что узнала.

— Он заносчивая скотина, — сказала она убежденно. — И он с ней спит.

— Ты уверена?

— Да. Не желал ничего плохого о ней слышать и перебивал меня каждый раз, когда я вдруг заговаривала о ее привычках.

— Но ведь он ни разу не сказал, что он с ней спит? Он не сказал, «Из-за того, что твоя мать и я…» — а затем вдруг замолчал?

— Ни разу, — сказала Мелисса. — Но я уверена, что он с ней спит. Это легко понять. Она последнее время сама не своя, и причины очевидны.

— Ясно. Мне нужно подумать.

— Я могла бы…

— Я сказал, что мне нужно подумать.

Она посмотрела на него с умилением и легким страхом. Быть с ним — радость и привилегия. Также, это опасно. Сладко опасно. Пока что сладко.

— Ну, хорошо, — сказал Ави, подумав. — Есть две возможности. Первая, мы его скручиваем и куда-нибудь отвозим. И спрашиваем у нее, желает ли она получить его обратно целым. Старая история, дело о выкупе. Мне не нравится. Плохо. Приведем в исполнение только если все остальные варианты отпадут.

— Почему же плохо? — спросила она робко, боясь, что он сейчас на нее разозлится, и подсознательно желая этого.

— Потому что шантаж работает в обе стороны, и никогда не знаешь, кто вдруг подключится с другой стороны. Все идет хорошо, пока кто-то не сказал тебе, что ты блефуешь. — Он помолчал. — Вот что, — продолжал он. — Сделаем так. Я его потреплю немного. Ничего страшного, порезы да синяки. Стареющие женщины падки на визуальные эффекты. Ты пойдешь к маме и объяснишь, что процедуру можно повторять много раз. Она будет колебаться. Пока она колеблется, я его опять потреплю, на этот раз больнее, и выглядеть он будет хуже. В конце концов она должна сдаться. Ты объяснишь ей, что если она будет и дальше упираться, то… и так далее.

— Я не думаю, что это хороший план, — возразила Мелисса. — Мать бывает ужасно упряма…

— Я, вроде бы, не просил тебя высказывать мнение.

Никто никогда так не вел себя с ней. Жесткие темные глаза Ави, высокие скулы, упрямый подбородок действовали на Мелиссу странно. Ей казалось, что он может делать с ней все, что хочет, и она все ему простит, и будет им восхищаться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЧУЛКИ КАССАНДРЫ УОЛШ

I.

ИЗ ДНЕВНИКА ЮДЖИНА ВИЛЬЕ:

Фукса не было дома, что меня весьма радовало. Руммейты бывают жутко надоедливы, особенно такие недисциплинированные, как Фукс. Я проверил записи на автоответчике. Одна была из банка — от меня требовали платы, другая от какой-то потерянной и ничего не стоящей личности. Еще одна наговорена была Джозефом Дубль-Ве Уайтфилдом, и ее я прослушал раза три или четыре, одновременно истерически ища ручку, бумагу, выдержку, смелость, здравый ум и все остальные части того, что составляет сущность настоящего джентльмена. Магнат изволил пригласить меня в свой особняк на Саттон Плейс завтра, после полудня; он давал поздний ланч в честь каких-то выдающихся представителей музыкального круга. Затем Уайтфилд, не имевший привычки бросаться именами, тем не менее сообщил, что присутствовать будет некий Джимми Голдстин, и этот Голдстин являлся в данный момент — любой пианист в этом городе вам скажет — одной из самых влиятельных фигур в индустрии классической музыки.