Богатые — такие разные. Том 2

Неделей позже я встретился с Вивьен Коулимен. Мне удавалось обманываться, считая, что я стал вести себя разумно в личной жизни, но, как показали последовавшие события, то была лишь короткая передышка. И в конечном счете я спрыгнул с горячей сковородки прямо в огонь.

Глава вторая

В то лето Сэма охватила страсть к какой-то популярной мелодии прошлого в исполнении «Александер-рэгтайм бэнд», и он крутил свою любимую пластинку с утра до вечера. Классикой он не интересовался, но был привержен всем разновидностям американской музыки, от рэгтайма до диксиленда и от блюза до блуграсса, хотя сам не играл ни на одном инструменте. Когда Кевин окончил юридический факультет в Гарварде, показал спину своей состоятельной семье и поселился в Гринвич Виллидже, чтобы писать свой Большой американский роман, мы часто приглашали его и нескольких его друзей-музыкантов к себе домой, чтобы помузицировать, а Сэм даже записывал эту музыку. Сохранившиеся у меня воспоминания о том лете вертятся в стремительном ритме нашей жизни в офисе, где всех нас зачаровывало вызывавшее головокружение мелькание цифр на ленте аппарата, передающего котировки ценных бумаг. Не менее стремительный ритм был свойствен и домашней жизни, когда Кевин с друзьями поднимали в жилом квартале оглушительный шум, все мы напивались самогонного джина, наши девушки сбивали свои каблуки, изо всех сил вытанцовывая чарльстон под звуки песенки: «Да, сэр, это мой ребенок» или же под Миф-Моуловский вариант рэгтайма «Александер-оркестра».

Это было до того, как Божьи жернова побудили нас с Сэмом провести нашу сентябрьскую реформу. И даже до того, как те же Божьи жернова стали перемалывать нас, вместе со всей Америкой, в октябре. Однако тень от этих жерновов уже упала на дорогу, по которой победно шествовали инвестиционные банкиры, и когда в начале сентября под бременем мечтаний о миллионах рынок заколебался, тень эта стала слишком угрожающей, чтобы ее не замечать. Несмотря на то, что рынок быстро выправился, мы собрали совещание партнеров, чтобы обсудить будущую политику на случай очередной такой неприятной «технической корректировки». Хотя шла упорная болтовня о том, что все будет в порядке, закрадывалось беспокойство, как бы дела не пошли гораздо хуже.

Наконец старший партнер, Льюис Карсон, выглядевший как гибрид постаревшего Дугласа Фэрбенкса и Джона Барримора, внес предложение встретиться с братом Стивена Люком, чтобы ознакомиться с состоянием портфеля нашего инвестиционного треста. Было общепризнанно, что в случае любого спада, в первую очередь, пострадали бы спекулятивные акции, и мы подумали, что пора отказаться от самых рискованных инвестиций.

Никому не хотелось брать на себя труд встретиться с Люком Салливэном. Как ехидно заметил Клэй Линден, после отъезда Стива Люк стал похож на Муссолини, правда, без всех его положительных качеств.

— С Люком могу поговорить я, если вы не возражаете, — скромно предложил я. — В последнее время у нас с ним установились хорошие отношения. — То была абсолютная ложь, но я всегда искал пути укрепления своего положения в банке и подумал, что иметь зацепку в фирме «Ван Зэйл Партисипейшнз» было бы для меня полезно.

Другие партнеры понесли ритуальный вздор о том, что я слишком молод, но когда эта тема иссякла, с облегчением поручили мне эту миссию. И я направился вниз, к столу, отведенному Люку в большом зале. Кто-то сказал мне, что Люк ушел к своему брату Мэтту, и я зашагал по Уиллоу-стрит к офису «Ван Зэйл Партисипейшнз». Трест занимал несколько прекрасных комнат на третьем этаже. В приемной какая-то полинявшая блондинка маникюрила свои алые ногти, сидя перед пишущей машинкой, а через открытую дверь президентского кабинета я увидел Мэтта Салливэна, который сидел, положив ноги на письменный стол, с сигарой в одной руке и плоской фляжкой в другой. Он разговаривал с кем-то, но его собеседника мне не было видно, и я подумал, что это, наверное, Люк. Меня так разозлила несолидная атмосфера офиса и тот факт, что банк «Ван Зэйл» мог быть тесно связан с таким заведением, что я, не обращая внимания на секретаршу, без предупреждения вошел в кабинет Мэтта.

Разговор оборвался. Когда собеседник Мэтта удивленно обернулся, я его не узнал, да, впрочем, даже и не сразу на него посмотрел.

— Доброе утро, — учтиво приветствовал я Мэтта. — Простите, что прервал ваш разговор, но дверь была открыта и я подумал, что вы не очень заняты. А что, ваш брат здесь?

— Он вышел в туалет. Сейчас будет, — как обычно грубовато, ответил Мэтт и поднялся на ноги. Он был крупным мужчиной с атлетической фигурой, воспаленными голубыми глазами и похожими на шерсть животного вьющимися волосами, нависшими надо лбом. — Ах да! Вам приходилось встречаться раньше? — его глаза перебегали с меня на незнакомца с непонятным для меня удовольствием. — Вы знакомы?