Богатыриада, или В древние времена

Слезы текли ручьем, из груди вырывались клокочущие всхлипы, а глаза сияли безумным блеском. Соседи, собаки и кошки благоразумно шарахались в стороны, прятались в кустах и зарослях лопухов, инстинктивно почуяв, что это чудо не к добру. Даже корова, мирно пощипывавшая травку на лужке, округлила свои глаза, отчего они стали еще глупее, и едва не плюхнулась на «пятую точку».

Муромец в эти мгновения искренне любил весь божий свет со всеми его обитателями, оптом и в розницу. И очень хотел сотворить кому-то добро. От всей души своей, еще не богатырской.

– Какое вам доброе дело сделать?! – истошно воззвал он, оглянувшись по сторонам.

– Свят-свят-свят… – донесся из зарослей перепуганный хоровой шепот, вперемешку со стуком зубов. Собаки завыли особо пронзительно и тоскливо.

– Может, помочь чем? – допытывался исцеленный бородач, потрясая трехведерной бадьей. – Может, кто вас обижает? Так вы только укажите: глаза ему натяну… – и Муромец с деревенским простодушием указал, куда именно.

К собачьему вою присоединились перепуганно-тоскливые бабьи причитания.

– И моргать заставлю! – добавил, уточняя, Илья.

Завыли и мужики. Правда, сдержаннее, вполголоса.

Тут, прослышав о совершившемся чуде, подоспел Будила, хозяин корчмы, что стояла у околицы на пути, ведущем в славный город Чернигов.

– Ой, радость-то какая! – с притворным ликованием возопил он, заламывая руки. – Ой, счастье-то! Хворь отступила, зашагал Илюшенька на своих ноженьках! По такому-то поводу и выпить – богоугодное дело! Заходи ко мне, добрый молодец, я скидку сделаю на первый-то раз! Аж на целую десятину!

– Да разве ж в твоей забегаловке добрые напои, тудыть тебя в качель?! – донесся скрипучий вредный голос Щемилы, который содержал точно такую же корчму, но на другой стороне дороги. – Ты, паскудник, разбодяживаешь все, Бога не боишься! Не слухай его, Илья Иванович, иди в мою заведению! Уж у меня-то весь товар – первый сорт! Пятнадцать видсотков[1] скину, – понизив голос, договорил и подмигнул лукавым глазом.

– Я разбодяживаю?! Да ты… Да чтоб тебя… – Будила поискал в своем богатом похабном лексиконе подходящее по крепости слово, не нашел его и, немного подумав, дал конкуренту в челюсть. Тот взвыл от боли и обиды и ответил тем же, заодно вырвав у противника клок из бороды.

Через мгновение на дороге, вздымая столб пыли, катался клубок из тесно переплетенных тел. Вперемешку с грубой руганью доносились крики: «Илюша, пятую часть скину! Пятую!» «Илья Иваныч, из уважения к тебе и родителю твоему – четверть цены долой! Не пей у него, козленочком станешь!»

Селяне, привлеченные нежданным зрелищем, пересилили страх и выбрались из зарослей, начали подбадривать кабатчиков: «А ну, еще, да как следует! Не жалей кожи, заживет гоже! В ухо ему, в ухо!»

Слово «пей» напомнило ошарашенному Муромцу, зачем он, собственно, вышел из дома. Сплюнул Илья, озадаченно почесал в затылке и направился к роднику, оставив драчунов за спиной.

– Тридцать видсотков скидки, по первости!!! – донесся двойной полузадушенный вопль.

– Да чтоб вас язва замучила, пьянь поганая! – зарыдала в голос какая-то баба. Видать, наболело.

И лишь пройдя с полсотни шагов, Муромец спохватился: он же не знает, где этот самый родник… Откуда же знать, ежели он по причине клятой своей инвалидности из дому не выходил?! Ну, то есть, во двор его все-таки выносили, чтобы свежим воздухом подышал, пока еще поднимать могли. А вот за ворота – ни разу…

Огорченно вздохнул силач и решил, что надо идти к колодцу. Но тут же ахнул: ведь и это ему неведомо! Что делать-то?! Простейшая мысль: вернуться к месту драки (судя по звукам, она и не думала затихать) и спросить у кого-то из зевак, где можно набрать воды, даже в голову не пришла. Не осуждайте и не вспоминайте ехидные поговорки: «Могуч как дуб и так же туп» или «Сила есть – ума не надо». Ну, что ж поделать, ежели взрослый мужик по жизненному опыту был еще, как малое дитя?!

Застыл на месте Илья, ломая голову над внезапно возникшей задачей. И тут увидел ЕЕ.

Красивая стройная девка неторопливо шла по дороге, неся коромысло с двумя ведрами. Муромец ахнул, расплылся в улыбке: так вот же оно, решение проблемы! И рванул к юной селянке, широко улыбаясь и размахивая руками, аки ветряная мельница, дабы привлечь ее внимание.

Лучше бы он этого не делал.

Судя по всему, девицу воспитывали в строгости, накрепко внушив, что проклятым мужикам от женского пола нужно «только одно» и ничего больше. А посему, при первых же признаках посягательства на ее девичью честь, нужно кричать во все горло. Авось, кто-то услышит и поможет.

Наверное, при иных обстоятельствах девка и промолчала бы. Но, увидев, как к ней стремительно приближается незнакомый бородатый мужик (она же Илью не встречала ни разу!) громадного роста и с безумными глазами, бедняжка испустила истошный вопль. После чего лишилась чувств. Ведра, плюхнувшись вслед за нею на землю, каким-то чудом устояли, не опрокинулись, лишь немного воды перелилось через край.

* * *