Боги Бал-Сагота

– Я пытаюсь найти некоторую информацию для директоров музея, – объяснил Брилл. – Видите? – Он обличающе указал пальцем на ряды чрезмерно толстых томов. – Их тут столько, что у любого глаза на лоб полезут, – и ни в одном нет ни слова о назначении некоего ритуального танца, который практикуется в одном племени на западном побережье Африки.

– Здесь много членов клуба околачивается без дела, – подсказал Бакли. – Почему бы не спросить у них?

– Как раз собираюсь это сделать. – Брилл взял в руку телефонную трубку.

– Вот Джон Холт… – начал Бакли.

– Его слишком трудно найти: носится, как москит в пляске святого Вита[66]. Попробую набрать Джима Рейнольдса. – Он крутанул диск.

– А ведь эти исследования в тропиках проводили вы, – заметил Бакли.

– Об этом и вспоминать нечего. Я несколько месяцев даром слонялся в той богом забытой дыре на западном побережье Африки, пока не слег с малярией… Вечер добрый!

В трубке раздался обходительный – даже сверх меры – голос.

– О, это вы, Ют Уэн? Я хотел бы поговорить с мистером Рейнольдсом.

В вежливом удивлении послышался оттенок дотошности:

– Да, мистер Рейнольдс вышел по вашему звонку час назад, мистер Брилл.

– Как это так? – изумился Брилл. – Куда вышел?

– О, вы же, несомненно, знаете сами, мистер Брилл. – В голосе китайца, казалось, прорезалась слабая тревога. – Вы позвонили около девяти, и я ответил. Вы сказали, что желаете говорить с мистером Рейнольдсом. Мистер Рейнольдс с вами поговорил, а затем велел подать ему машину к боковому входу. Он также сказал, что вы попросили встретиться в домике на берегу Уайт-лейк.

– Что за вздор! – воскликнул Брилл. – Я не звонил Рейнольдсу уже несколько недель! Вы меня с кем-то путаете!

Ответа не последовало: линию наполнила вежливая настойчивость. Брилл положил трубку и повернулся к Бакли, который сидел, с любопытством наклонившись вперед.

– Что-то здесь не так, – нахмурился Брилл. – Ют Уэн, слуга Джима, китаец, говорит, я звонил ему час назад, и Джим вышел, чтобы со мной встретиться. Бакли, вы пробыли здесь весь вечер. Неужели я кому-нибудь звонил? Я так чертовски рассеян…

– Нет, не звонили, – уверенно ответил детектив. – Я сидел здесь, рядом с телефоном, начиная с шести часов. Никто им ни разу не воспользовался. А вы все это время не выходили из библиотеки. Я так привык следить за людьми, что делаю это неосознанно.

– Что ж, – проговорил Брилл с нарастающим беспокойством, – а если мы, допустим, съездим на Уайт-лейк? Если это шутка, то Джим, может быть, будет ждать меня там.

Когда огни города исчезли позади и дома сменились купами деревьев и кустов, угольно-черных в свете звезд, Бакли спросил:

– Думаете, Ют Уэн ошибся?

– А как еще это можно объяснить? – отозвался Брилл, распаляясь.

– Кто-нибудь мог, как вы уже предположили, пошутить. С чего бы кому-то понадобилось представляться Рейнольдсу вашим именем?

– Откуда мне знать? Но я чуть ли не единственный в его кругу, ради кого он готов выбраться куда-то в такой поздний час. Он человек замкнутый и к людям подозрителен. Друзей у него мало. Так что я – один из немногих.

– Он вроде бы путешественник, не так ли?

– Во всем мире нет такого уголка, который не был бы ему знаком.

– Чем же он зарабатывает? – вдруг поинтересовался Бакли.

– Я никогда у него не спрашивал. Но денег у него порядочно.

Заросли по обе стороны дороги становились все гуще, и рассредоточенные точки света, отмечавшие одинокие фермерские дома, исчезали вдалеке. Уклон дороги постепенно возрастал, и они поднимались все выше к невозделанной возвышенности, которая, находясь в часе езды от города, со всех сторон окружала кристальную поверхность озера, именуемого Уайт-лейк. Теперь впереди показался мерцающий блеск среди деревьев и, миновав лесистый перевал, они увидели раскинувшееся внизу озеро, отражающее звезды мириадами серебристых пятнышек. Дорога дальше пролегала вдоль извилистого берега.

– Где тут хижина Рейнольдса? – поинтересовался Бакли.

Брилл указал пальцем.

– Видите те плотные тени в нескольких ярдах от кромки воды? Это единственный домик на этой стороне озера. Остальные – только в трех-четырех милях от него. И все они пустуют в это время года. А вот и машина перед домиком.

– В самой лачуге темно, – проворчал Бакли, тормозя возле длинного низенького родстера[67], стоявшего перед узкой верандой. Дом встретил их мраком и тишиной, заградив собой переливающуюся серебром поверхность воды.

– Эй, Джим! – позвал Брилл. – Джим Рейнольдс!

Ответа не последовало. Лишь неясное эхо задрожало среди черных лесистых холмов.

– Ну и жутко тут в ночи, – пробормотал Бакли, вглядываясь в плотные тени, окаймлявшие озеро. – Как будто до цивилизации ехать тысячу миль.

Брилл выскользнул из машины.

– Рейнольдс должен быть здесь… если только не уплыл на лодке среди ночи.

Их шаги по крошечной веранде отдавались гулким эхом. Брилл постучал в дверь, еще раз крикнул. Где-то в лесу издала сонную ноту ночная птица. Никакого другого ответа они не услышали.

Бакли дернул за ручку. Заперто было с той стороны.