Боги Бал-Сагота

Оставшись на тропе в одиночестве, я зло выругался и нащупал другую спичку. По моему плечу текла кровь, пропитывая рубашку. Но после того, как я зажег огонь и обследовал рану, меня вновь охватил холод. Хотя моя рубашка была разорвана, кожа под ней оказалась едва оцарапана. Но невыразимый ужас я испытал от того, что эта рана была так похожа на те, что изуродовали тело несчастного Джима Тайка.

2. «Мертвецы с разорванными глотками»

Труп Джима Тайка лежал ничком в луже крови, пьяно раскидав конечности. Я беспокойно оглядел окружавший меня лес, прятавший убившее его существо. Я определенно знал, что оно было человеком. Очертания, видимые на короткое мгновение в свете спички, были неясными, но, без всякого сомнения, человеческими. Но какое оружие могло оставить раны, похожие на следы безжалостных звериных клыков? Я покачал головой, вспомнив, с какой изобретательностью человечество подходит к созданию орудий убийства, и вернулся к более насущной проблеме. Следует ли мне и дальше рисковать жизнью, продолжая путь, или лучше возвратиться во внешний мир и привести людей и собак, чтобы вынести тело несчастного Джима Тайка и выследить убийцу?

Колебался я недолго. В конце концов, я отправился в путь с определенной целью. Если среди здешних сосен блуждает еще один убийца, кроме Топа Брэкстона, у меня только больше причин, чтобы предупредить обитателей отдаленного дома. Что до опасности для меня самого, то я был уже на полпути к хижине. Продолжить путь будет едва ли опаснее, чем вернуться. Даже если я поверну назад и сумею выбраться из Египта живым, за то время, что мне понадобится, чтобы привести подмогу, в этой уединенной хижине среди темных деревьев может случиться что угодно.

Так что, оставив тело Джима Тайка посреди тропы, я продолжил путь, держа револьвер наготове и ощущая, как все мои чувства обострились от ожидания новой опасности. Нападавший не был Топом Брэкстоном. Если верить погибшему, его убийцей был загадочный белый мужчина. Взгляд, который я мельком сумел бросить на незнакомца, подтвердил, что он не был Топом Брэкстоном – даже в темноте я узнал бы эту приземистую фигуру, подходившую скорее большой обезьяне. Неизвестный на тропинке был высоким и поджарым, и от одного воспоминания об этом сухопаром создании у меня по спине побежали мурашки необъяснимого страха.

Пробираться среди темного леса по тропе, над которой сквозь переплетенные ветви светят только звезды, осознавая, что во мраке, – возможно, на расстоянии вытянутой руки, – скрывается безжалостный убийца, не очень-то приятно. Образ растерзанного чернокожего стоял перед моими глазами. У меня на лбу выступил пот, и несколько раз я резко оборачивался и принимался вглядываться во тьму там, где мои уши уловили шуршание листьев или треск сломавшегося сучка. Как я мог угадать, произведен ли этот звук естественным движением леса или скрытным перемещением убийцы? Однажды я замер, заметив едва видимое мертвенное свечение и чувствуя, как от ужаса по моей коже ползут мурашки. Свет не стоял на месте, но двигался, находясь слишком далеко, чтобы я мог определить его источник. Я ждал, сам не знаю чего, чувствуя, как неприятно шевелятся волосы у меня на голове. Наконец загадочное свечение пропало, и я, совершенно проникнувшись необычайностью происходившего, только тогда сообразил, что оно должно было происходить от человека, шедшего сквозь лес с факелом из сосновых ветвей. Проклиная себя за страх, еще более озадачивающий в силу своей неопределенности, я поспешил продолжить путь. Опасность мне не в новинку, так как местные земли были пропитаны духом насилия, мести и ненависти, передававшейся из поколения в поколение. Никогда прежде возможность выстрела или удара ножа, в открытую или из засады, не лишала меня самообладания. Но сегодня я почувствовал страх – перед чем-то, чего не мог понять или разъяснить.

Увидев мерцающий между сосен свет в доме Ричарда Брента, я вздохнул с облегчением, но не потерял осторожности. Многие, преследуемые опасностью, погибали на самом пороге убежища. Постучав в дверь, я отступил в сторону, вглядываясь в окружавшие крохотную поляну тени, которые, казалось, отталкивали свет, исходивший из закрытых ставнями окон.

– Кто там? – раздался изнутри низкий грубый голос. – Это ты, Эшли?

– Нет. Это Кирби Гарфилд. Открой дверь.

Верхняя часть двери открылась внутрь, и в проеме показались голова и плечи Ричарда Брента. Из-за падавшего у него из-за спины света его лицо оставалось по большей части в тени, которая, тем не менее, не могла совершенно скрыть грубые черты его длинной физиономии и блеск тусклых серых глаз.

– Что тебе здесь нужно в такое время? – в обычной своей резкой манере спросил он.