Боги денег

Модель Блэка-Шоулза вышла из университетских стен на торговые площадки Уолл-Стрит незадолго до краха 1987 года. В 1970‑х годах ученые-экономисты Фишер Блэк и Майрон Шоулз разработали модель, которая, казалось, даёт научную основу для прогнозирования цен на опционы финансовых продуктов в будущем, основываясь на цене фактической или базисной ценной бумаги, валюты или других торгуемых на бирже сырьевых товаров, таких, как нефть. Новые инструменты, которые были проданы Уолл-Стрит, а затем и корпоративной Америке в качестве формы дешёвой «финансовой страховки» от резких колебаний цен, оценивались в отношении (то есть, производных от) к базисным продуктам, таким, как сырая нефть, откуда и последовал термин «деривативы».

Использование таких финансовых производных сравнивалось с

«попыткой скопировать политику страхования от пожара с помощью динамически увеличения или уменьшения вашего страхового покрытия по мере того, как огонь разгорается или гаснет. Однажды, бам! и ваш дом в огне, и Вы требуете большего страхового покрытия?» ^{873}

Крах 1987 года и роль производных финансовых инструментов в первом для них крупном рыночном кризисе ясно показали, что на рынках вообще нет реальной ликвидности в тот момент, когда она необходима. Все финансовые менеджеры пытались сделать одну и ту же вещь в одно и то же время: занимать короткие позиции[47] по деривативам (в данном случае – по фьючерсам на фондовые индексы) в тщетной попытке хеджировать[48]

свои фондовые позиции.

Но бум продаж вызвал автоматически торговую спираль – фактически, управляемое компьютером свободное падение. Финансовые производные, являющиеся на деле сложными ставками на будущее направление [движения] курсов акций, громко дебютировали на Уолл-Стрит, спровоцировав крупнейшее в истории фондового рынка однодневное падение. Это был сомнительный старт и ни в коем случае не последний кризис, за который будут ответственны новые экзотические финансовые производные.

Стефен Зарленга, трейдер, который находился в нью-йоркских биржевых залах во время тех кризисных дней в 1987 году, дал из первых рук описание последствий воздействия новых деривативов на рыночные цены:

«Они породили крупное падение цен на фьючерсном рынке... Участники арбитражных сделок, которые купили у них с большой скидкой фьючерсы, оборачивались и продавали основные акции, прижимая рынок наличных вниз, подпитывая процесс и в, конечном итоге, обваливая рынок.

Некоторые из крупнейших фирм на Уолл-Стрит обнаружили, что не могут остановить участие своих предварительно запрограммированных компьютеров в этой автоматической торговле деривативами. Согласно частным сообщениям, они были вынуждены выдергивать их из розетки, или отрезать провода, идущие к компьютерам, или находить другие способы отключить их от питания (ходили слухи об использовании пожарных топоров из холлов), так как невозможно было прервать программы, посылающие указания на торговые площадки.

На нью-йоркской фондовой бирже в определённый момент в понедельник и во вторник серьёзно рассматривалось полное закрытие на несколько дней или недель, и делалось это открыто... Именно в этот момент... Гринспен сделал нехарактерное заявление. Он в самых недвусмысленных выражениях заявил, что, если понадобится, ФРС предоставит кредиты в распоряжение брокерского сообщества. Это был поворотный момент, поскольку именно недавнее назначение Гринспена в качестве председателя ФРС в середине 1987 года было одной из первых причин для рыночных распродаж». ^{874}

Но в октябрьском однодневном крахе 1987 года важным был не уровень падения, почти на 23%. Важно было то, что 20 октября ФРС без публичного объявления вмешалась через доверенных дружков Гринспена из нью-йоркского банка при «Дж. П. Морган» и из других мест, чтобы манипулировать восстановлением рынка за счёт использования новых финансовых инструментов – деривативов.

Видимой или предполагаемой причиной восстановления рынка в октябре 1987 казалось то, что чикагский синтетический индекс американских корпораций на фьючерсы «голубых фишек» нью-йоркской фондовой биржи (НИМЕКС) внезапно в полдень во вторник начал торговаться выше базовой текущей цены, в то время, когда одна за другой закрывались позиции по «Доу». Это было интерпретировано как сигнал, что «умные деньги» знают, что скоро начнётся восстановление. Брокеры осторожно начали покупать реальные акции.

Это стало поворотной точкой коллапса. Участники арбитражных сделок покупали акции, лежащие в основе опциона, вновь открывая их, и продавали фьючерсы синтетического индекса американских корпораций выше номинала. Нью-йоркский фондовый рынок магически и без видимых причин начал резкое восстановление. Последнее было создано в торговой яме Чикагской фьючерсной биржи вдали от глаз общественности. Гринспен и его финансовые дружки из Нью-Йорка успешно провели рукотворное восстановление, используя те же самые модели торговли деривативами наоборот. Это был рассвет эры финансовых деривативов – эпохи невообразимого потенциала для манипуляций.