Боги денег

Для большинства обычных трейдеров с Уолл-Стрит производные финансовые инструменты постепенно стали высоко прибыльным новым инструментом, чтобы делать деньги из денег. Несколько опытных финансовых инсайдеров поняли, что те, кто смогут взять под контроль рынок новых финансовых инструментов и управлять своими биржами, обладают потенциалом создавать новые или останавливать все финансовые рынки. Это было началом одного из самых колоссальных проектов в истории финансов – революции деривативов.

Исторически, по крайней мере, по мнению большинства, роль ФРС как контролёра денежного обращения наряду с прочим состояла в том, чтобы её члены из числа крупнейших банков действовали в качестве независимых наблюдателей для обеспечения стабильности банковской системы и предотвращения повторения банковской паники 1930‑х годов, выступая в роли «кредитора последней инстанции».

Под управлением же Гринспена после октября 1987 года, ФРС всё чаще становилась «кредитором первой инстанции», поскольку ФРС расширяла круг финансовых учреждений, достойных страхования ФРС.

Так родилась инсайдерская игра, в конце 1980‑х годов проданная общественности как «демократизация» капитала, под прикрытием того аргумента, что, поскольку миллионы американцев инвестировали свои пенсионные фонды в паевые инвестиционные фонды и в инвестиционные фонды денежного рынка, это означает, что это не финансовые олигархи старых времён, подобные Дж. П. Моргану и Джону Д. Рокфеллеру, а «народ» теперь контролирует финансы. Невозможно было придумать ничего, более далёкого от истины.

Эта политика невмешательства ФРС Гринспена в отношении надзора и банковского регулирования после 1987 года имела решающее значение для реализации широкого дерегулирования и плана финансовой секьюритизации, на которую Гринспен намекнул в своей первой речи в Конгрессе в 1987 году.

8 ноября 1987 года, всего лишь через три недели после октябрьской фондовой катастрофы, Алан Гринспен заявил Банковскому комитету Палаты представителей США, что

«...отмена ограничений Гласса-Стигала обеспечит значительную общественную выгоду при одновременном контролируемом увеличении риска». ^{875}

Гринспен будет повторять эту мантру до тех пор, пока ограничения не будут окончательно отменены в 1999 году. Поддержка со стороны ФРС Гринспена нерегулируемого использования производных финансовых инструментов после катастрофы 1987 года сыграла важную роль в глобальном взрыве объёмов торговли деривативами. Глобальный рынок деривативов вырос на 23 102% по сравнению с 1987 годом и к концу 2006 года достиг ошеломляющей величины 370 триллионов долларов. Объём, выходящий за рамки понимания.

Уничтожение ограничений Гласса-Стигала

Одним из первых действий Гринспена в качестве председателя ФРС состояло в призыве к отмене Закона Гласса-Стигала, за что горячо выступали его старые друзья в «Дж. П. Морган» и «Ситибанк». ^{876} Закон Гласса-Стигала (официально «Закон о банках 1933 года») отделял коммерческую банковскую систему от уолл-стритовского инвестиционного и страхового банкинга. Изначально Закон Гласса-Стигала предназначался для обуздания трёх основных проблем, которые привели к жестокой волне банковских крахов и депрессии в 1930-е.

Рис. 18. В 1999 году глава «Ситигруп» Санди Вейл (в центре) при поддержке министра финансов администрации Клинтона Роберта Рубина (справа) добился отмены Закона Гласса-Стигала 1933 года

Одна из проблем, на которую он был направлен, состояла в том, что до 1929 года банки инвестировали свои активы в ценные бумаги с последующим риском для коммерческих и сберегательных вкладчиков в случае биржевого краха. Недоброкачественные займы выдавались банками для того, чтобы искусственно поддерживать цены на некоторые ценные бумаги или финансовые позиции компаний, в которые банк инвестировал свои собственные активы. Банковский финансовый интерес в собственности, ценообразовании или распределении ценных бумаг неизбежно искушал банковских чиновников давить на своих банковских клиентов, чтобы те инвестировали в бумаги, которые сам банк был вынужден продавать. Это был колоссальный конфликт интересов и приглашение для мошенничества и злоупотреблений. Та эпоха была справедливо названа «Ревущими двадцатыми», поскольку фондовый рынок с рёвом взлетел к новым завышенным максимумам.

Банки, которые предлагали услуги инвестиционного банкинга и инвестиционные фонды, стали субъектами конфликта интересов и других злоупотреблений, что приводило к нанесению ущерба собственным клиентам, в том числе заёмщикам, вкладчикам и банкам-корреспондентам. Закон Гласса-Стигала от 1933 года специально был принят, чтобы предотвратить это.