Боги Гринвича

Проблема заключалась в «Бентвинге», и проблемой было терпение. Его терпение. Акции «Бентвинга» тоже росли, и в пятницу они продавались по самой высокой цене за год. Учитывая высокие цены на электроэнергию, сегодня они скорее всего дойдут до 62,31 доллара. Этот рост приемлем только в свете обещания, которое банкир дал Гвюдйонсену: «Мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует».

Олавюр хотел атаковать «Бентвинг» прямо сейчас. Но благоразумие диктовало иной шаг. Блицкриг — ад и разрушения — начнется, как только Олавюр завербует Сигги и превратит тихого владельца галереи в шпиона. До минуты, когда «Хафнарбанки» и катарцы откроют огонь по «Бентвингу», остались недели, а то и дни. Не больше. А потом они обрушат акции компании, как камень со скалы.

На выходных лучший источник Олавюра сообщил, что в «ЛиУэлл Кэпитал» пришел новый парень, Джимми Кьюсак. Элитное образование. Воспитан в «Голдман Сакс». Завтра его первый рабочий день.

Олавюр припомнил свой первый день в «Хафнарбанки», тринадцать лет назад. Все обещания и ожидания. Он покачал головой и с легчайшим уколом совести произнес: «Поздравляю, Кьюсак. Добро пожаловать в наш мир, хакарл».

Он имел в виду тухлую акулу. Исландская кухня отличалась не столько деликатесами, сколько испытаниями, которые надо пережить. Традиционный рецепт приготовления хакарла предусматривал потрошение акулы и закапывание обезглавленной туши в песок. Там она тухла в течение двенадцати недель. Потом рыбу доставали, нарезали полосками и вешали сушиться. Через несколько месяцев с полосок счищали коричневую корочку, нарезали их кубиками и предлагали каждому, кто осмелится попробовать. Хакарл пах, как средство для дезинфекции туалетов, да и на вкус был примерно таким же.

По мнению Олавюра, эта процедура прекрасно подходила для сотрудников «ЛиУэлл Кэпитал» и прочих хедж-фондов.

В пяти часах от Рейкьявика Джимми въехал на парковку под зданиями «Гринвич Плаза». Он поставил свой потрепанный синий «БМВ» — двести пятьдесят тысяч миль пробега — между новейшей моделью «Мерседеса» и двухцветным «Мазератти». Потом вернулся к въезду и пошел мимо такси, стоящих слева у платформы «Метро Норт».

На поезде добираться сюда удобнее, чем на машине, и не так неловко. Но Кьюсак теперь работает в продажах. Ему нужна мобильность, на случай если неожиданно потребуется встретиться с клиентом. К тому же он любил, когда из окон машины ревет Рой Орбисон. Так что Джимми решил ездить до тех пор, пока не найдет свой клад в «ЛиУэлл Кэпитал» или пока не устанет от You Got It.

Джимми уже чувствовал трепет первого дня, его сладость и горечь. «ЛиУэлл Кэпитал» предлагал ему начать сначала. Он — неофициальный ученик Сая Лизера, становящегося легендой Хеджистана.

Сладость: если рынки пойдут ему навстречу, Кьюсак решит свои денежные беды в феврале, когда выплачиваются премии. Если немножко повезет и он утроит активы «ЛиУэлл Кэпитал», то сам войдет в легенды. Он сможет претендовать на свое законное место среди богов Гринвича.

Горечь: у Кьюсака нет формального контракта. Отец Эми ничего не знал о проблемах Джимми с ипотекой или его устном соглашении с Лизером. Однако Калеб вечно проповедовал: «Все должно быть на бумаге». Мысли Кьюсака выписывали кренделя; внезапно он засомневался, что Сай сдержит свое слово.

«Литтон» исчез после отправки того письма. А вот Алекс Краузе оказался настоящей головной болью. Агент из «Чейз Ауто Файненс» уже звонил дважды, и каждый раз задавал один и тот же главный вопрос: «Когда вы заплатите нам деньги?»

Кьюсак впервые вошел в «ЛиУэлл Кэпитал» как сотрудник компании, и Аманда громко объявила:

— Доброе утро.

— Рады видеть вас, — добавила Никки; сияющее лицо и хриплый голос.

Обе женщины носили в офисе — девятнадцать градусов, свежо — легкие кардиганы. Никки заменила свой гвоздик с бриллиантом на другой, с синим камнем. Новый сиял ярче, менее элегантный, но таинственный и манящий.

— Приятно видеть вас, — ответил Кьюсак, нацепив свою кривую улыбку, и пожал женщинам руки.

Он позабыл, какая Никки маленькая, не выше метра шестидесяти. А может, просто не обратил внимания в дымке интервью.

— Сай уже рассказал всем, какой вы замечательный, — сказала Никки.

— Шутите? Я весь трепещу.

— Пойдемте внутрь. Сай первым делом хочет вас видеть.

Лизер поднялся с кресла с уверенностью боксера, который тридцать секунд назад нокаутировал своего соперника. Его длинные черные волосы падали на плечи. Он протянул руку, по-рабочему грубую, и сделал приглашающий жест.

— Добро пожаловать на борт, Джимми.

— Рад быть здесь.

— Сядьте и расслабьтесь. Еще успеете наработаться.

Кьюсак осматривал офис Сая и вновь поражался этому обилию произведений искусства. На стенах не осталось и десяти свободных сантиметров. Картины занимали каждый закуток, каждый угол, любую плоскую поверхность, где можно было вбить крюк. Джимми назвал бы кабинет антикварной свалкой «брик-а-брак», если бы работы не выглядели так дорого.

— Давайте обсудим вашу ипотеку, — сказал Лизер.