Боги Гринвича

Виктор перестал бурчать вслух и проверил почту. Приятель из «САК Кэпитал» переслал ему статью под названием «Рыночная волатильность привязана к тестостерону».

Вечно любопытный Ли прочитал, что уровень тестостерона побуждает человека идти на риск. Парни, которых захлестывают гормональные волны, удваивают ставку, когда разум подсказывает обратное. Женщины оказываются лучшими долгосрочными инвесторами. Эстроген разумнее тестостерона. Женские гормоны не толкают на безрассудные поступки.

— Люди изучают такое дерьмо?

— Какое? — спросил Кьюсак, случайно проходивший мимо.

— Иди на хер, новичок. Не разговаривай со мной, пока не принесешь какие-нибудь активы, — рявкнул Ли. — Понял, о чем я, неженка?

— Эй, Виктор…

— Чего?

— Могу я поменять тебя на дверь номер три?

Виктор оторвался от трех ЖК-панелей и несколько раз моргнул за стеклами своих очков в роговой оправе. Потом снял очки и сказал:

— Беру свои слова обратно, Кьюсак. Не ходи на хер.

Вернувшись в кабинет, Джимми ответил на несколько писем. Он старался забыть фразу Виктора: «Не разговаривай со мной, пока не принесешь какие-нибудь активы». Но ведущий трейдер прав. Кьюсак вошел в команду чистокровок, легко возбудимых, однако талантливых и способных. Эта конюшня никогда не теряла деньги. Чтобы заработать десять процентов, у них есть время до 31 декабря. Семь месяцев на «Бентвинг» по $78,79. Семь месяцев — срок доставки.

Кьюсак, держа фоном барабанную дробь премий, сосредоточился на сборе средств. Он назначал презентации для инвесторов на десять утра и попросил Сая держать это время свободным. Вдвоем они сортировали потенциальных клиентов и разбивали их на три основные категории: пенсионные фонды, университетские фонды пожертвований и слоны, как в их бизнесе называли людей с уймой денег.

В результате Кьюсак погрузился в рутину работы хедж-фонда. Он работал за обедом, отвечал на телефонные звонки, писал письма, изучал позиции портфеля, отвечал на электронную почту и ужинал с клиентами или потенциальными инвесторами. Потому что всегда могла найтись какая-то зацепка. С понедельника по пятницу Кьюсак редко возвращался домой раньше десяти вечера.

Долгие рабочие дни казались небольшой платой за возрождение карьеры. Повседневные заботы обнадеживали, но одна деталь не давала покоя. Джимми по-прежнему не представлял, как Сай хеджирует.

Акции «Бентвинга» усиливали беспокойство. Цене следовало бы расти. Двадцать второго мая нефть дошла до ста тридцати пяти за баррель. «Голдман Сакс» прогнозировал двести за баррель и дальнейший рост. «Бентвинг» же разрабатывала ветряные электростанции, горячий сектор в мире, жаждущем энергии. Однако акции шли вниз.

Когда Кьюсак в очередной раз размышлял, как же «ЛиУэлл» снижает риски, зазвонил телефон.

— Хочу обсудить с тобой одну мысль, — сказал Лизер.

— Я как раз собирался позвонить вам.

Кьюсак сидел в кабинете Лизера. Массивный стол разделял двух мужчин, как тридцать восьмая параллель — Северную и Южную Корею. Время от времени писк компьютера предупреждал о получении новой почты.

— В чем дело? — спросил Сай.

— Через полчаса мы встречаемся с пенсионным фондом «Нью-Джерси Шит Метал Уокерс». Что мне следует сказать им о «Бентвинге»?

— Что сказать? Наша крупнейшая позиция. Мы уже заработали на них втрое.

— Это старые новости, — ответил Кьюсак. — Акции «Бентвинга» торгуются, как дерьмо, а энергия с марта взлетела на пятнадцать процентов.

— Люди фиксируют прибыль, — возразил Лизер.

— Вы должны рассказать, как хеджируете тридцатипроцентную позицию.

Лизер нахмурился. Потом спросил:

— Думаешь, пенсионный фонд хочет услышать о моем вторжении в фильмы про зомби категории B?

— О чем вы?

— Я продюсировал «Ночь оживших голов»[31] в 2003-м. Культовая классика. Про рок-группу зомби. Нас выручили продажи билетов.

— Так вы управляете рисками посредством денежных потоков? — уточнил Кьюсак.

Хедж-фонды часто баловались с Голливудом. Они частично финансировали «В погоне за счастьем», «Кровавый алмаз» и «Бората». Но несмотря на прецеденты, Кьюсак не мог поверить своим ушам.

— Нет, но фильм был очень кстати, пока я не усовершенствовал свой алгоритм. И это все, что я скажу. Мне нужно защищать торговые секреты.

— Пожалуйста, не упоминайте зомби, — без тени веселья сказал Кьюсак.

— Дело вот в чем, — наклонился к нему Лизер; сейчас он говорил уверенно и внушительно. — Эти ребята не хотят слушать про числа. У них сразу мутнеет взгляд. От их вопросов можно отбиться получше.

— Да?

— Я в совете директоров «Бентвинга». Если я не могу успокоить «Нью-Джерси Шит Метал», то кто сможет?

— Справедливо, — признал Кьюсак.

Железная уверенность в инсайдерской информации всегда играла на руку.

— Значит, с этим мы разобрались? У нас мало времени, Джимми, а мне нужно обсудить с тобой еще одну тему.

— Какую?

— Твой тесть — Калеб Фелпс?

«Ага, тесть… Скорее, кадавр».

— Кто вам сказал?

— Один из наших партнеров, — ответил Лизер. — Я бы с удовольствием встретился с Калебом.

— У него своеобразные взгляды насчет инвестирования в родственников, — сказал Кьюсак. — Кроме того, у меня с Калебом сложные отношения.