Боги Гринвича

Он заигрывал с толпой, заставляя людей сверкать глазами размером с серебряный доллар.

— Плохие рынки, говорите вы. Трудные времена, говорите вы. Что ж, вот немного помощи от Джексона, Джефферсона и, может, даже Бена Франклина.

Его смех разнесся по всему просторному атриуму, и группа заиграла «Dead Presidents» Уилли Диксона.

Бьянка, стоя в дамской комнате, изучала свое отражение в зеркале. Неплохо для сорока восьми, решила она. Она поправила несколько темных волосков, отхлебнула мартини и поклялась никогда не краситься в блондинку, как бы ни настаивал Сай. Опустив взгляд, осмотрела слабый намек на кружева и улыбнулась классическому высказыванию Дороти Паркер: «Лаконичность — душа женского белья».

Организация этого вечера заняла целую вечность. Бьянку поглощали сотни дел: список гостей, еда, подарочные пакеты, приглашения, цветочные композиции, аудиосистемы, кто будет говорить, кто будет вести, что надеть ей, что надеть Саю, кто придет и сколько они заплатят — не меньше тысячи долларов с человека. И неважно, сколько потребуется добрых бразильских пинков, чтобы вытрясти из людей пожертвования при таких жестких рынках. Все должно быть безупречно. Ей казалось, апрель, когда она начала подготовку, миновал только вчера.

Бьянка понятия не имела, заметил ли что-нибудь Сай. Он выказал нулевой интерес к ее черному платью без плеч от «Хайди Вайзель». Сай не обратил внимания на ее длинные волосы, уложенные к вечеру в МСИ у «Бергдорфа Гудмана». Она вполне могла бы обойтись без всех этих приготовлений, «междусобойчиков» и золоченых — а может и холощеных — сборищ филантропов.

Это вечер Сая, а не ее. Ему нужно всеобщее признание. Бьянка предпочитала хорошую книгу, удобную пижаму и попкорн в постели. Она ненавидела тушь для ресниц и считала остальной макияж пустой тратой времени. Она в любой момент променяла бы «Хайди Вайзель» на свободные капри. Если бы только Сай обратил внимание. Если бы он согласился на несколько консультаций.

Мечтания Бьянки прервал стремительный сгусток энергии: из кабинки вырвалась леди Дана из Дирфул Драйв. Она не принадлежала к аристократии в британском смысле слова «леди». Это был охотничий титул, преподнесенный ей элитой Гринвича. Кто-то во время утренней пробежки заметил ее сидящей на дереве с арбалетом и полным колчаном болтов. В полном охотничьем костюме, увенчанном шапочкой из оленьей кожи, она дожидалась возвращения оленей, сожравших в ее поместье зелени на семьдесят пять тысяч долларов.

— Черт возьми, Бьянка, ты прекрасно выглядишь, — восхитилась леди Дана, поправляя платье от «Версаче».

Женщины вышли из комнаты и вернулись к вечеринке. К Бьянке, царящей среди мужчин и женщин в черном. К высокой моде Нью-Йорка, Гринвича и Лондона. К собранию настолько элитному, настолько несравненному, что «Шестая страница» «Нью-Йорк пост» отправила освещать это событие трех репортеров, каждый из которых тащил за собой фотографа. Вокруг Бьянки кружили хищники — но не лесные волки, а светские львицы.

— То, что вы с Саем сделали для МСИ — просто великолепно, — поздравляла одна.

— У тебя сказочная прическа, — говорила другая.

— Милая, какое очаровательное платье.

На другом конце зала Бьянка заметила мужа. Сай занимался толпой, ослепительный и лощеный, на вид ничуть не беспокоясь о состоянии рынков. Никки держалась рядом. Сегодня у нее в носу был рубиновый гвоздик, маленький камушек идеально подходил к мерцающему черному платью.

Держа бокал с мартини, Бьянка следила за Саем и думала, что же случилось с их браком.

— Наши девочки заслуживают лучшего, — пробормотала она.

— Что-что? — переспросила леди Дана.

— Ничего, — ответила Бьянка, яркая, сексапильная и погруженная в свое горе.

Шум в зале нарастал, а Виктор в одиночестве стоял у бара. Он допил свой «зеленый космополитен[42]

» и на секунду задумался, почему никто не позаботился о виски. По счастью, Доу подскочил на 400 пунктов за торговую сессию. Виктор заказал еще один «космо». Не для утешения и уж подавно не ради празднования подъема рынка. Этот коктейль посвящен решению. Его решению.

«ЛиУэлл» пора взять себя в руки, возместить все потери и начать зарабатывать прибыль. Этот придурок Кьюсак был прав насчет «Бентвинга», решил Ли. Его акции — кусок дерьма, даже при сегодняшнем взлете рынка. Единственная проблема — как убедить Сая. И, конечно, как вести операции.

— Что привело вас сюда? — спросила женщина.

Виктор обернулся и обнаружил высокую, яркую, золотоволосую красавицу: еще нет тридцати, карие глаза и шелковое платье, облегающее фигуру, как липкая лента. На женщину оборачивались. На ней были черные чулки со швом, бегущим вдоль ноги. Несомненно, ее родословная восходила к Афродите, богине любви и красоты, которая заодно брала на себя обязанность покровительствовать проституткам.

— Сай — мой босс, — ответил он. — Я Виктор Ли.

— Ладно, Виктор, — сказала она, переключая тон на максимум обольщения, — почему бы вам не угостить меня чем-нибудь?

Она взяла его за руку, предлагая пойти штурмовать бар.