Боги и гиганты

— Я поздравляю вас, — говорит Александр Конце. Бросив свою длинную метрическую рейку на каменную кладку, он берет обе руки Хуманна и сердечно пожимает их. — Видите, господин Хуманн, доверие является основой человеческого бытия. Без доверия все личные контакты, вся работа, если ее нельзя проделать в одиночестве, окажется напрасной, и ветер превратит ее в пыль. Я доверился вам, вашему счастью, вашему умению, вашему ясному и живому уму, а вы, со своей стороны, доверились мне. Плоды этого доверия мы с вами сейчас пожинаем здесь, среди белых, фиолетовых и желтых анемонов наступающей весны. Вы обнаружили вещи, дорогой Хуманн, перед которыми человечество будет еще сотни лет стоять в восхищении. Очень жаль, что мы оба — ведь мы не специалисты по мифологии и не искусствоведы — не можем сразу правильно классифицировать и объяснить каждый памятник. Это будет работа наших коллег в Берлине, и в течение нескольких лет они наверняка будут ломать головы — извините за выражение — над вашими рельефами! Но все это curae posteriores[44], на что нам сегодня не стоит обращать внимания.

Оба они, Хуманн и Конце, испытывают глубокое волнение, стоя рядом, рука об руку, а заходящее солнце окружает золотистым сиянием их темные сблизившиеся фигуры.

Спустя несколько дней на северо-восточной оконечности фундамента появляется на свет целая группа плит. В центре рельефа — богиня, вероятнее всего Афродита. С циничной жестокостью она поставила на лицо упавшего перед ней гиганта свою победоносную ногу в драгоценной сандалии. Но в этой группе должна быть еще одна фигура, по-видимому, живого и продолжающего борьбу молодого гиганта. Ничего, в один прекрасный день найдется и она.

Недалеко отсюда на северо-восточном краю фундамента извлекают плиту за плитой. Это группа Афины, в общей сложности четыре плиты. На левой — опускается на землю молодой крылатый гигант. Незабываемо его искаженное страшной болью лицо. Гигант умирает от руки богини, которую он крепко схватил, пытаясь защититься. Но, оторванный от Матери-Земли, он уже ничего не может сделать, а змея Афины впилась в правую сторону его пруди. На следующей плите Афина сама устремляется вправо, чтобы схватить за волосы умирающего гиганта. На третьей плите изображена Мать-Земля Гея, мать этого юного прекрасного гиганта (.возможно, здесь изображен Алкионей). Ее рука отбита сразу же ниже локтя, и трудно определить, поддерживает ли она ею своего сына или хочет оттолкнуть от него богиню, и, наконец, на четвертой плите видна парящая женская фигура с распростертыми крыльями в разлетающейся одежде.

К концу сезона вся северная часть алтаря уже раскопана. Ров длиною четыре метра, который прорыли рабочие вдоль фундамента, полон многочисленными фрагментами рельефов, а также обломками ионических колонн, капителей, базисов и стропил. Все это скорее всего относилось к архитектурным деталям алтаря. Северная его сторона имела, кстати сказать, длину 34,6 метра. «Вот это сооружение! — думает Конце. — Ампелий со своим «аrа marmorea magna» сильно недооценил алтарь. «Maxima» — надо было сказать!» Голова его уже сейчас полна забот. Он думает о скромных помещениях своего музея. Придется его перестраивать. Но здесь ход мыслей Конце прерывается. На ум приходит одно интересное соображение: вот та скала на севере почему-то опущена на метр ниже, чем на юге. Отсюда можно заключить, что площадь, на которой был возведен алтарь, представляла собой плоскость, образованную после среза вершины горы.

1 мая вновь составляется предварительная опись всех находок. Это 66 плит с изображением гигантомахии (есть еще две, они уже видны среди развалин, но еще не извлечены); 23 плиты малого фриза, который, как предполагают, передает миф о Телефе (еще три также видны среди развалин); 37 отдельных скульптур: статуи, бюсты, копи; 67 надписей. Считать фрагменты и архитектурные детали алтаря — просто бесполезное дело: их уже больше тысячи.

Конце, хотя и привык к работе за письменным столом, ходил без устали, так как даже не представлял себе, что не знакомых с делом рабочих можно хоть на минуту оставить без надзора. Хуманн же в основном занят зарисовкой только что найденных экземпляров, в то время ка. к Вильберг работает над многочисленными эскизами и акварелями, изображая раскопки и рабочих, город и развалины, а также окружающий ландшафт.

Когда рабочие покидали гору, Конце с удовольствием оставался на ней еще с полчаса, чтобы полюбоваться на долину Каика и на море и поразмыслить о своих делах.