Боги и гиганты

Во-вторых: несмотря на то что родоначальниками ее были пафлагонцы, то есть «варвары», и македонцы, она сохранила такие глубокие греко-аттическо-афинские корни, как никакая другая из сложившихся в ту эпоху династий. Потому что именно теперь македонская династия стала варварской. Птолемеи за несколько десятилетий стали египетской династией. Селевкиды — азиатской.

В-третьих: пергамская династия не допускала вмешательства женщин в дела правления. Они жили спокойно, сосредоточив все свое внимание на домашнем хозяйстве и семье, так же как у Гомера жила добродетельная Пенелопа; тогда это уже давно вышло из моды. Не Лисимах ли на основании своего горького опыта с четырьмя законными женами, многочисленными дочерьми и снохами сказал очень злые слова о политике диадохов в отношении женских юбок? У Атталидов все было иначе. О прародительнице Боа вообще никто ничего не знал. Сам Филетер был не женат. Жену его брата Эвмена — Сатиру из Амастрии — в городе почти не видели. Так же обстояло дело с Антиохой, женой Аттала, хотя она и была дочерью Ахайя — полководца и близкого родственника Селевкидов, а ее сестра — женой Антиоха II. Нет, жены Атталидов не играли никакой роли, а о дочерях не приходится и говорить: ведь как оказалось в дальнейшем, в этой семье всегда рождались только сыновья. Браки же, заключенные из-за династических интересов, в это время уже стали редким явлением.

В-четвертых, и это самое необычное, братья — и настоящие и будущие — любили друг друга, не пускали в ход яд или кинжал для уничтожения соперников и овладения властью, как это было широко распространено в семьях диадохов. Атталиды, по-видимому, не стремились к личной власти. Филетер получал почестей не больше, чем его братья. Во время пиров он занимал не лучшее и не главное место, ложе, на котором он спал, было не мягче, чем у его братьев, а когда они все выходили в город, никто из прохожих не смог бы отличить их от простых горожан. И

когда умерли оба брата, их сыновья получили те же права и те же обязанности и стали пользоваться такими же почестями: сын Эвмена — Эвмен, сыновья Аттала — Эвмен (который умер еще мальчиком) и Аттал.

Как нечто само собой разумеющееся, Филетеру наследовал его старший племянник — Эвмен, который правил царством двадцать два года. Это были спокойные годы. Город расширялся, увеличивалось число жителей, росли ряды красивых домов, укреплялись и достраивались стены крепости. Город все больше походил на греческий — по характеру святилищ, галерей и статуй. Особенно выделялось святилище Афины, которое было построено еще при Филетере в честь новой покровительницы крепости и города. Богиня изображена стоящей в торжественной позе, в левой руке она держит круглый щит, в правой — копье.

Медленно, но верно укреплялась в эти годы власть Атталидов, которые постепенно распространяли свое влияние и на другие области. Однако это происходило настолько незаметно, что деятельность династии почти не бросалась в глаза ее царственным соседям.

Эвмен проводил ту же политику, что и его дядя: он широко использовал свои сокровища, щедро одаривая тех царей, чьи владения лежали в опасной близости от его царства. Таким путем он стремился завоевать их расположение и благосклонность и добиться снисходительного отношения к своему маленькому Пергамскому царству. Все это делалось, конечно, не вслепую и не только тогда, когда сосед представлял собой непосредственную опасность. Во всех действиях пергамских правителей видна хорошо продуманная и всегда осторожная политика. Поэтому в длинном алфавитном списке властителей и правителей этого времени ничтожная iota sub-scriptum[15], называемая Пергамом, приобретала все большее значение. Повелители его, если взглянуть на них серьезно, начинают играть важную роль в вопросах мировой политики.