Боги и гиганты

Но для этого мир должен знать, кто такой Теодор Виганд. Впрочем, шум может быть полезен и в мелких и даже в бесперспективных делах. Виганд несколько раз жертвует своим послеобеденным временем и ловит тощего советника турецкого посольства на Вильгельм-штрассе, который в свое время обращался в консульство Смирны и в конце концов получил великолепный орден величиной с ладонь на голубой ленте. Не работает ли старик по-прежнему в протокольном отделе? Советник посольства был только маленьким колесом в механизме министерства иностранных дел, но, кто знает, может быть, и он когда-нибудь окажется полезным. Союзу нумизматов «Монета» в Ганновере Виганд посылает коробку с монетами. Это не такой уж ценный подарок: они повсюду валяются здесь на земле, выпав из большого дырявого кармана времени, но он добавляет к ним несколько очень древних и дорогих чеканных монет ионийских городов. Обществу антропологов имени Вирхова Виганд преподносит череп, принесенный ему крестьянином; череп, с которым он просто не знал, что делать. Сжалившись над студентами-геологами, он по их просьбе высылает им ящик с андезитом, трахитом, порфиритом, полукристаллическими известковыми камнями и кристаллическими глинами. Он собирает и засушивает для кажущегося весьма странным судовладельца и любителя ботаники в Ростоке два десятка орхидей. Он пишет для какой-то никому не известной газеты путевые очерки.

Реклама присуща всякому делу, и кто знает, не будут ли ему полезны те люди, которых он тем или иным способом делает себе обязанными. По крайней мере, они знают, и это уже многого стоит, кто такой Теодор Виганд, который, возвратившись в Константинополь, женится на Марии Сименс, дочери Георга Сименса, — турки очень метко назвали ее «дочерью Анатолийской железной дороги». Знают Теодора Виганда, руководителя раскопок Милета, Дидим и Самоса. Короче говоря, Виганд вскоре становится известной личностью, с которым каждый вынужден считаться, будь это Вильгельм II или последний носильщик на раскопках. Между прочим, драгоманы и возчики Константинополя теперь уже могут сказать любому незнакомцу, что господин директор Виганд живет в самом элегантном доме Арнауткоя, стоящем высоко над Босфором.

Глава третья

В 1880 году И. С. Тургенев думал, что через год или два фриз гигантомахии Пергамского алтаря будет полностью собран и окажется доступен для всеобщего обозрения во всей его красоте. Но здесь он, привыкший к медленным темпам своей родины, несколько переоценил берлинские темпы или, по крайней мере, ошибочно перенес представление о темпе будничной жизни берлинских улиц на методы работы ученых. Короче говоря, писатель недоучел местной обстановки.

Связать друг с другом приблизительно сто плит и около трех тысяч фрагментов — тех, которые непосредственно относятся к гигантомахии, а в целом девять тысяч фрагментов, названных Тургеневым и вошедших в архитектуру алтаря, — и не просто связать, а составить правильно — это была работа, потребовавшая не нескольких лег, а почти двух десятилетий.

За основу брали целые плиты — все они еще лежали за колоннадой Национальной галереи и в подвалах. Затем брали те, которые могли быть легко связаны друг с другом: ведь изображения рук, ног, одежды, животных переходили с одной плиты на другую. К ним подбирали тот или иной фрагмент, который, по всей вероятности (хотя прямая связь еще отсутствовала), относился к данной группе. Правда, довольно-таки часто эти фрагменты приходилось позднее переставлять на другое место, потому что первое предположение оказывалось неправильным. Несколько облегчало работу по восстановлению плит то обстоятельство, что строители византийской стены замуровывали соседние плиты алтаря рядом друг с другом. В заключение проводилась работа по дополнению обломанных, неполных плит бесчисленными фрагментами.