Боги и лишние. неГероический эпос

– А ее у тебя больше нет, любимый. – Ангелина подошла ко мне, присела на корточки, обняла мои ноги. – Ты останешься здесь, с нами. Ты можешь думать, что мы ведем себя жестоко, но это для тебя же: чтобы ты быстрее понял – прежняя жизнь кончилась. Ты к ней никогда не вернешься. Чтобы не было надежды. Без надежды легче.

– Зачем? – Я и вправду не мог понять.

– Чтобы ты дописал свои романы. Закончил.

– Для чего? – Я не понимал, почему им это так важно. – При чем тут мои романы? Вы и так уже оттуда – из моих первых страниц – понатаскали свои мифы: я же МЕРЦАНИЕ и придумал. Войну с Новороссией. Всю эту историю с 66. Только не дописал.

– Ты ничего не придумал, Арзумский, – покачал головой Слонимский. – Ты вспомнил, что случится. Что произойдет.

Хотелось пить. Слонимский заметил, что у меня кончилась вода, и подлил из графина с узким горлышком. Я видел этот графин, уже видел, но не мог понять где.

– А если откажусь? Не стану дописывать?

Ангелина засмеялась – мелодично, словно музыка в лифте небоскреба.

Она всегда так смеялась.

Потянулась, взяла мое лицо в теплые ладони и поцеловала меня в губы.

– Начнем заново. – Слонимскому тоже было весело. – У нас много времени. А теперь и у тебя. Останешься жить – если не вечно, то долго. Ты этот разговор все равно не будешь помнить, так что начнем заново. Как уже начинали. Мы же не первый раз с тобою об этом говорим.

Неправда: первый. Первый?

– Алан, родной… – Ангелина, антрациты глаз – страшно. Но страшно не так, чтобы убежать, а от того, что хочется остаться и видеть эти глаза. Страшно, потому что не убежать. – Алан, тебе здесь будет не так уж плохо: мы же здесь живем. Мы с Кешей, правда, часто выходим в другой – ваш – мир, а ты не будешь. И вся разница.

Я допил воду. Хотел встать, но отчего-то не было сил. Словно долго-долго не спал.

– Если послушаешь, – продолжала Ангелина, – сможешь жить здесь неплохо. Хочешь, девочка эта, Даша, будет приходить? Она же тебе нравится.

Они знают про Дашу? Откуда они про все знают?

– Я тоже могу к тебе приходить, – предложила Ангелина. – Вместе с Дашей. Ты раньше так любил – втроем, помнишь? Ты же знаешь, я не ревнива.

Я знал.

– Чего вы хотите? – спросил я. – Чего?

Слонимский сел на диван, на самый край, подавшись вперед, будто готов в любой момент вскочить и побежать по комнате.

Ангелина встала, выпрямилась и села рядом с ним. Затем легла и свернулась клубочком, как котенок.

– Папа ушел, – сказала Ангелина. – В туннель.

Я молчал. Я ничего не знал про туннель. А и знал бы, что я мог сделать?

– Старый Доктор ушел в туннель. – Слонимский поднялся, но остался стоять на месте, не побежал по комнате вслед за чем-то, что невозможно поймать. – Туннель уже был. Он всегда был.

– Папа ушел туда с другими людьми. – Ангелина села, спустила ноги на пол и, не глядя, отыскала узкими ступнями черные туфли на высоком тонком каблуке. Надела. – Никто не знает, что там случилось. Ушли и пропали. Исчезли.

– Понимаешь, Алан? – Слонимский встал, подошел близко, взял высокий стул, развернул его и сел ко мне лицом, опершись локтями на спинку. – Зашли в туннель, закрыли проход и пропали. Зашли и не вышли. Словно их и не было.

– Ну и что? – не понял я. – Так пойдите и посмотрите.

Они переглянулись.

Ангелина потянулась – заломленные руки с вывернутыми ладонями наверх.

– Алан, любимый, туда нельзя заходить. Никому. Никогда. И не нужно. Мы и так видим, что там. Мы сквозь землю шурфы прокопали и камеры спустили. Камеры все показывают.

– Камеры ничего не показывают, – сказал Слонимский. – Ничего. Там ничего нет. Никого. Пустой черный экран. Зашли и пропали. Потому камеры эти мы давно отключили: нечего смотреть.

– Почему он ушел? – спросил я. – Что он хотел там найти?

Пауза. Словно молча совещаются, отвечать мне или нет.

– Он думал, что туннель выведет его к месту, откуда появились Последины. Вернее, куда ушли другие, как они. Раньше таких было много. Но они ушли, а Последины остались. А теперь никого нет: ни Послединых, ни Старого Доктора.

Слонимский замолчал. Я тоже молчал – не понимал, что я могу сделать: никого так никого.

– Нас не устраивают пустые экраны, – медленно сказал Слонимский. – Сам знаешь, ты же пишешь шоу: нужен зрительный ряд. Нам нужно знать, что происходит в этом туннеле. Куда оттуда можно выйти. Можно ли. И кому.

Мы молчали.

Я начал понимать, зачем им нужен. Но не мог в это поверить. Безумие.

– Кеша, – начал я, – не можете же вы серьезно думать…

– Ты должен написать, что произойдет, – прервал меня Слонимский. – Шоу должно продолжаться. – Он посмотрел наверх и пообещал: – Шоу будет продолжаться.

СЦЕНА 1

СТЕНА. НАТУРА. ДЕНЬ

Черный микроавтобус “Мерседес” с джипом охраны останавливаются перед высокой – метров в шесть – гладкой, матово-серой металлической стеной. Неожиданно часть стены отъезжает в сторону, оказываясь воротами, которых не было видно. Микроавтобус и джип въезжают на территорию ПАВИЛЬОНА.

СЦЕНА 2

ТЕРРИТОРИЯ. НАТУРА. ДЕНЬ

Микроавтобус останавливается у БУДКИ ОХРАНЫ. Его встречают КАВЕРИН и АНГЕЛИНА. За ними одноэтажное длинное здание.