Боги и не боги

– Я не могу. Я дал слово. Это…чуть больше, чем тебе кажется. Хочешь одного из моих демонов в помощники и слуги? На всю жизнь?

– Терпеть не могу рабства, – покачала я головой, – к тому же у меня и так есть Тузат. Еще один демон будет просто уже перебором.

Он посмотрел на море, о чем-то раздумывая, а мне почему-то показалось, что ночь стала темнее. И теперь все, что отделяло меня от чего-то первобытно жуткого – это оранжевый круг света от фонарика. Странно, я никогда не боялась темноты, но мне стало неуютно что ли?

– Я могу отпустить тебя, – проговорил он, наконец, – снять Печать, и сделать так, что ты забудешь все это и будешь нормально жить дальше.

«А мысль-то дельная…» – начал Лусус, но, кажется, Шепот этому активно возмутился. Впервые в жизни внутри собственной головы я услышала уже даже не голоса, а звуки потасовки. Лусус прав, безумие прогрессирует.

– Да ты шутишь! – вскинулась я, наконец, отодвигаясь от стола. – Не вздумай! Ты же у меня так всю мою жизнь отнимешь!

Демон снова помолчал и теперь разглядывал меня, чуть наклонив к плечу голову. Лицо его скрылось в тени, но мне все время казалось, что я вижу горящие золотые искры в глубине его глаз. Это и вправду становилось жутко. Кажется, впервые ему было необходимо, чтобы я что-то конкретное сделала. Сейчас. И он в любом случае заставит меня, вопрос только – как?

– Все-таки, желаешь мое имя? И остаться при этом в живых?

Хорошо же он обо мне думает. И о моих умственных способностях.

– Дэвлин, – как можно мягче проговорила я, немного нервно кутаясь в золотистый шелк, – это была шутка. Ты хотя бы представляешь, во что превратится моя жизнь, если хоть кто-то узнает, что у меня есть твое имя? Да история с Морелем покажется мне небом в алмазах!

Он потянулся за своим бокалом и тоже сделал глоток вина.

– Мне уже становится любопытно.

Я усмехнулась. Ну, серьезно, вот что у него просить? Все, что он мог мне дать, он уже дал. Это море, странных друзей, приключения… Жизнь, о какой я и мечтать не могла. А чего не может – того, увы, не может. Так-то.

– А как на счет твоего сна, – спросил внезапно Дэвлин негромко, – о котором ты мне рассказывала в лаборатории? Про море? Хочешь, все будет абсолютно так, как тебе снилось?

Сон?..

«Мы стоим по плечи в морской соленой воде, Дэвлин улыбается, и солнечные блики легко касаются его лица. А потом он целует меня…»

Я замерла, будто со всего размаха натолкнулась на невидимую стену. В лицо мне бросилась краска. Да лучше бы он меня ударил. Я отставила бокал, встала и подошла к нему. Мэтр Купер тоже поднялся на ноги.

– Ты вообще себе как это представляешь? – тихо зверея, спросила я, замерев в паре сантиметров от него и привставая на цыпочки.

– Так, как тебе этого хочется, – бесстрастно проговорил Дэвлин.

Да он издевается…

– Ты что мне предлагаешь вообще?! Выпрашивать любовь в обмен на желание? Как подачку?

Он смотрел на меня с интересом, ожидая продолжения. А что-то малодушное внутри тихо шептало – ну и что? Это же одна ночь? А после этого можно будет хоть застрелиться, хоть… да хоть жить дальше! У тебя больше не будет такой возможности никогда. А другая моя часть хотела треснуть его кулаком со всей силы. Что-то мне подсказывало, что он даже не станет останавливать мою руку.

– Это – вообще-то, практически оскорбление.

– Извини.

– Проехали, – я отвела глаза, почувствовав, что стою слишком близко, что надо отойти, но я не знаю, как сделать это.

– Ты меня заинтриговала, – мягко проговорил Дэвлин, – человек, который ничего не хочет.

– Да я много чего хочу! – чуть не заорала я, снова вскидываясь. – Но не потому, что ты мне что-то должен, понимаешь? Как я проснусь на следующий день и буду жить дальше?

«Эй, уважаемая. Мы вообще-то стоим и кричим на высшего демона, в его же доме».

Но мне было все равно. Дэвлин кивнул, принимая такой подход, но, разумеется, все не совсем так поняв.

– Твои принципы достойны восхищения.

– Какие принципы?! – я всплеснула руками и немного побегала по балкону, ловя разбегающиеся мысли. – Ты, правда, не понимаешь? Да я люблю тебя! Больше жизни! Больше всего на свете! Что мне какая-то ночь, если ты никогда не будешь в состоянии почувствовать даже сотую долю того же?

Он поймал меня за плечи, останавливая, как когда-то делал Леонард Селеретто. Так близко и так недостижимо. Как отражение в зеркале. Я замерла на какой-то тонкой грани между «скинуть его руки и уйти, хлопнув дверью», «истерически рассмеяться» или «обхватить за шею и умолять никогда не отпускать, пока я жива». Нужно сказать что-то вменяемое. Спокойное. А еще лучше придумать быстро какую-нибудь ерунду и пожелать ее. Но мысли все также путались и разбегались.