Боги вернулись

Боги запели. Илья опять дивился. Они пели, будто слаженный грузинский хор. Каждый из них просто и непринуждённо импровизировал, совершенно не выпадая при этом из ансамбля. Они чувствовали и понимали песню всей душой, какой-то неуловимой для обычного человека интуицией. Песня была их частью. Илья не мог понять, как они это делают. Перед ними не было нот, партитуры, они пели без слов и без музыкальных инструментов, легко и непринуждённо играя голосом, с недоступными для большинства землян переходами от высоких тональностей к низким. В этом ансамбле у каждого из них была своя партия. У них не было дирижёра, однако явно прослеживался ведущий, которого они понимали мгновенно, на уровне чувств или каких-то электромагнитных импульсов. Мелодии их голосов звучали по-разному, но органично дополняли друг друга. Никто не фальшивил. Это была слаженная песня, выраженная хором голосов. Песня вызвала у слушателей бурю чувств, эмоций, постепенно по восходящей всё наполнялась и наполнялась новыми звуками, превращаясь из песни в симфонию. Её тон повышался, нарастала сложность мелодии, пока она не заполнила сплошным морем всё пространство. Конец симфонии вызвал ассоциацию с праздничным салютом. Когда пушки дают последний, мощный залп, и тысячи разноцветных искрящихся огней заполняют всё небо. Это море звуков прославляло Жизнь, её торжество над Смертью! На этом, зовущем в будущее, к подвигу во имя Жизни "салюте" песня-симфония завершилась.

Душу Ильи заполнило мощнейшее желание – сделать всё, что в его силах, во имя торжества Жизни. Ранее он был разочарован музыкальными инструментами инопланетян. Одни лишь гусли, под которые пела Лура. На Земле выбор инструментов гораздо богаче. Теперь понял, эти инструменты отделяют людей, владеющих ими, от простых смертных. Делают касту музыкантов обособленной. Богам не нужны инструменты, они у них всегда под рукой, ибо в едином ансамбле они своими голосами были способны воспроизвести практически любые звуки, которые могли извлечь музыканты. Людям, с детства научившимся не обременять себя излишними вещами и запасами, инструменты при работе в космосе будут только мешать. Космические люди, которых он называл Богами, с детства тренировали не руки, ноги и дыхание, чтобы выучиться играть на музыкальном инструменте, а свой голос. Такому фантастическому владению голосом можно научиться, если тренировать его в течение очень длительного времени. Даже в таком деле, как музыка, Боги в очередной раз доказывали, что развивать нужно не технику, а самого человека.

А как точно оценил Ратомир значение песни! Илья мог бы добавить от себя, исходя из своей земной практики. Песня поднимает в бой, сплачивает. Вспомнил, как азартно, мощно с подъёмом пела их рота, когда он служил в армии. Песня зовёт в будущее и не даёт забыть прошлое. Поющая нация никогда не станет растить "Иванов, родства не помнящих". Песня объединяет людей. Отсутствие песни – разъединяет. Именно поэтому враги России наносят удар по национальной песне. Новые поколения перестали петь свои

песни, променяли их на глуповатые речитативные "шлягеры" и чужеродный рок.

Это была их последняя ночь на Земле. Илье с Лурой удалось немного отдохнуть днём, и потому после песни Богов, затронувшей самые потаённые уголки души, спать не хотелось. Они отправились смотреть отправку предпоследней партии переселенцев.

Космодромом было большое поле, на котором староверы сеяли рожь и пшеницу. Совсем недавно убрали с него урожай. Поле с торчащей на нём стернёй ожидало вспашки, но вместо этого его ждало забвение и участь многочисленных русских полей, зарастающих сорняками и кустарником после начала либеральных реформ. Хотя причина в данном случае была совсем иная.

Звездолётом была всё та же "тарелка", только гораздо большего размера. Они прибыли как раз к посадке. Зрелище было необычным. "Тарелка" зависла над полем, вдруг осветившись матовым рассеянным, но вместе с тем сильным светом, выключила защитное поле и плавно опустилась на грунт. Открылись двери, и почти сразу началась погрузка и посадка. Последние прощания, напутствия, и…, не мешкая ни секунды, обратно.

Старт был внешне простым. Звездолёт плавно и медленно, словно выпущенный из руки воздушный шарик, поднялся на высоту двухсот метров, где на какие-то секунды завис. Пилот включил защитное поле, определился в координатах и, как сказал бы человек технократической цивилизации, "нажал на газ". Тарелка резко прыгнула в зенит и мгновенно исчезла, растворившись в бескрайнем, слегка подсвечиваемом звёздами пространстве. Провожающих охватила грусть.

– Завтра улетим и мы, – проговорила Лура. И неизвестно, чего в её фразе было больше: печали расставания с планетой, на которой она прожила пять лет и нашла свою любовь, или радости от предстоящей встречи с родным миром.