Богиня победы

– «Скорая»? Пишите адрес! Тут человек перерезал себе вены. Она моя соседка. Обнаружила случайно… Фамилия Терентьева. Когда возвращалась с дежурства, увидела, что дверь открыта. Зашла, а здесь такая трагедия… В квартире дочка, студентка, она с моей в одном классе училась…

Закончив разговор, тетя Света передала трубку Нике. Та опять позвонила отцу, но в трубке по-прежнему тянулись безответные гудки. Немного помедлив, Ника набрала номер сестры.

Через пару минут в трубке раздался сонный голос:

– Это кто?

– Наташ, мама умерла. Приезжай!

– Как умерла?! Когда?! Что ты несешь?!

– Приезжай, Наташенька, пожалуйста! Мама…

Ника силилась закончить фразу, но слезы мешали.

Комната постепенно наполнялась людьми. Шумно протопал наряд милиции из трех человек, отрывисто переговариваясь, вошла бригада врачей. «Скорая», как ни странно, появилась быстро, огласив сонный двор воем сирены, правда, непонятно было, зачем ее включать. Все происходило, как в дурном сне. Нике задавали какие-то вопросы, она что-то путано объясняла. Кружилась голова и слегка подташнивало. А сестра все не ехала. Тетя Света подвела к Нике доктора. Он оттянул ей веко холодным жестким пальцем, измерил давление. Открыл саквояж и, вскрыв одну из ампул, что-то вколол в вену. Прижимая к безвольной руке Ники ватный тампон, он вполголоса обратился к милиционеру:

– У девушки шок. Давление очень низкое, слабая совсем… Отложите выяснения до утра.

Опираясь на плечо тети Светы, Ника добрела до дивана и провалилась в небытие. Очнулась она в больничной палате.

Глава 4

Елена была единственной дочерью художника Никитина, известного на весь Советский Союз. Он был не только наделен большим талантом, но и обласкан властью. Его выставки никогда не запрещали – наоборот, большие начальники мечтали заполучить портрет его кисти. Никитину даже поступали зарубежные заказы – от лидеров компартий. Он ездил в Болгарию писать портрет Тодора Живкова, в ГДР – Эриха Хонеккера, в Испании писал знаменитую революционерку Долорес Ибаррури. Словом, в семье были деньги, а вот счастья было немного. Родители развелись, когда Лена закончила художественное училище. Квартиру Никитин оставил бывшей жене и дочери. Лене он потом много помогал – и с устройством выставок, и с заказами. Как художнику ему было радостно, что его талант нашел продолжение в дочери.

Елена вышла замуж вскорости после того, как отец ушел из семьи. Ее муж – скромный художник-оформитель – переехал к ним, в их роскошную квартиру, и даже взял фамилию жены: ему льстило, когда спрашивали, не сын ли он того самого знаменитого Никитина. В ответ он лишь загадочно улыбался, оставляя у всех ощущение, что именно так оно и есть.

Однако семейная жизнь Лены сложилась странно: каждый из супругов жил как-то отдельно, сам по себе. Поначалу молодая жена с энтузиазмом принялась налаживать совместную жизнь, но постепенно разочаровалась, видя, что ее усилия ни к чему не приводят. Чем дальше, тем больше муж отстранялся, через несколько лет он даже перестал приходить на ее выставки, и свои творческие успехи она переживала в одиночестве. Лена силилась понять – отчего так, что за этим стоит? Творческая ревность или что-то другое? Любил ли он ее вообще? Иногда приходили на ум слова героини Фаины Раневской из какого-то фильма: «Вы любите не меня, а мою жилплощадь». Может быть, в этом и было дело?

Дочка, родившаяся в их браке, росла капризной, ленивой и недоброй. Елена искала причины и, неизменно виня себя, пыталась что-то исправить: отправляла няню домой и начинала сама заниматься с девочкой – читать с ней, рисовать, играть на рояле, разучивать песни. Но дочь быстро начинала скучать, отвлекалась и в конце концов теряла интерес.

Так и жила Лена с непонятно откуда взявшимся чувством вины перед семьей. И никто не мог подсказать ей выход из тягостной ситуации.

Однажды, накануне Нового года, в профкоме Союза художников Лену попросили съездить в Пушкино, в Дом малютки, поздравить сирот и провести с ними урок рисования.

Сойдя с электрички и поплутав по улицам, Лена вошла в мрачноватое серое здание. В коридорах стоял неистребимый запах хлорки, в актовом зале, где проходил праздник, пахло кухней. Лене стало неуютно, захотелось поскорее уйти и никогда больше не возвращаться в это унылое место. Кто бы мог подумать, что скоро она будет приезжать сюда почти каждый день!

Причиной тому стала маленькая зеленоглазая девочка, которая неожиданно возникла перед ней, доверчиво протягивая свой рисунок.

– Я тоже умею рисовать! – сказала малышка.

Лена удивленно взглянула на рисунок. Казалось, он был сделан поставленной рукой: гармонично подобранные краски, смелый мазок. Это был настоящий этюд, скорее всего, выполненный кем-то из взрослых. Однако воспитательница клятвенно заверила Лену, что никто в Доме малютки так рисовать не умеет, это действительно рисунок вот этой зеленоглазенькой девчушки по имени Нина.