Богиня роз

Умные глаза взрослой женщины выглядели неестественно и совершенно неуместно на гладком, юном лице богини.

— Я редко считаю неуважением откровенные слова Эмпузы, Микадо. К тому же ты права. Слишком часто судят по одной только внешности, в особенности в твоем прежнем мире, в том, где совершенно забыли о богинях.

Геката пожала нежными плечами.

— Даже в моих владениях, где внешность женщины не должна быть основой мнения о ней, мои дочери слишком часто забывают об уроках трехликой богини.

Мудрые серые глаза Гекаты сверкнули.

— Например, кто-нибудь может решить, что Эмпуза твоего возраста слишком стара, чтобы взять на себя роль моей Верховной жрицы. Они, конечно, не скажут такого в моем присутствии, но тем не менее. И что бы ты ответила на такую дерзость, Микадо?

Микки, стараясь не обращать внимания на боль в спине и мышцах, спокойно встретила внимательный взгляд богини.

— Я бы сказала, что я, возможно, и старше других жриц, но это значит, что у меня больше жизненного опыта, так что мне смешна их глупая детская самоуверенность. Возраст и вероломство всегда одерживают верх над юностью и наивностью.

Геката расхохоталась, ее лицо и фигура изменились, и богиня вновь превратилась в прекрасную женщину средних лет, с которой Микки встречалась накануне.

— Я открою тебе секрет, Эмпуза. Из трех обликов я всегда предпочитаю вот этот. Мы склонны переоценивать молодость.

— Особенно ее переоценивают сами молодые, — согласилась Микки.

Они улыбнулись и на мгновение перестали быть богиней и простой смертной. Они обе были женщинами, понимающими друг друга.

После недолгого молчания богиня сказала, обводя сады и дворец широким жестом:

— Догадываюсь, что все это может казаться тебе необычным.

Ободренная внезапной доступностью богини, Микки неловко улыбнулась.

— Да, это странно и необычно и даже ошеломляет, но я чувствую, как меня влечет ко всему этому. — Она поспешила продолжить, не желая, чтобы Геката догадалась, что «все это» включает в себя еще и ночного гостя с раздвоенными копытами. — Когда я создавала магический круг и вела ритуал, я ощущала себя более прекрасной, и сильной, и правильной, чем когда-либо в своей жизни.

Геката кивнула.

— Кровь Эмпузы громко звучит в твоих венах, Микадо. Ты никогда бы не смогла почувствовать себя по-настоящему на месте в земном мире. Часть тебя тосковала по твоему истинному месту в моих владениях. Подозреваю, что и твоя мать, и ее мать до того тоже познали эту неуверенность, хотя и не понимали ее причин.

Микки подумала о матери, вспоминая, что та всегда предпочитала уединение или работу в розовом саду светским развлечениям. И она никогда, похоже, не тревожилась из-за отсутствия отца Микки, а когда Микки спрашивала о нем, просто говорила, что он был ошибкой ее юности, но она всегда будет ему благодарна за самый ценный дар, полученный в жизни, — ее дочь.

И бабушка тоже была не из тех, кто заводит много друзей, ей хватало общества дочери и внучки. Она редко упоминала о человеке, бывшем дедушкой Микки, разве что сдержанно улыбалась и говорила, что у них были разные взгляды на брак — он наслаждался им, а она нет. Мужчины не играли большой роли ни в жизни матери Микки, ни в жизни ее бабушки. И не потому, что они не были красивыми и обаятельными женщинами. Были. И Микки отчаянно скучала по ним. Бабушка умерла от внезапного сердечного приступа пять лет назад, а четыре года спустя рак груди унес и маму. Микки подумала, что они обе были прекрасны и очень молоды, как будто сошли со страниц волшебных сказок, которые мать обычно читала Микки в детстве. Они были такими… не от мира сего…

— Они пребывают в покое, Микадо. Даже из земного мира, весьма далекого от моих перекрестков, их души сумели найти дорогу в поля Элизиума и оказались там, где им и следовало быть. Не стоит горевать о них.

Микки провела рукой по щеке, удивленная, что из глаз сами собой потекли слезы. И посмотрела на Гекату.

— Но это тоже их мир. Вот почему они не могли приспособиться к обычной жизни.

— Да, частично этот мир — их мир, но магия в их крови была не так сильна, как в твоей. Иначе бы они разбудили Стража и вернулись сюда.

Микки насухо вытерла щеки.

— Страж… Я видела его вчера вечером.

Богиня вскинула голову, пристально всматриваясь в жрицу.

— И как ты к нему отнеслась?

— Он испугал меня, — быстро ответила Микки. А потом добавила чуть медленнее:

— И вызвал грусть.

— Грусть? — Брови Гекаты взлетели.

Микки неловко повела плечами.

— Я не знаю… в нем есть что-то такое… одинокое.