Богиня тьмы (СИ)

Кай завладел моими губами — жадно, в крайнем возбуждении и смутном нетерпении. Легко поднял меня на руки, вынуждая обхватить его торс ногами, и повалил на кровать. Отстранился всего на несколько секунд, показавшихся мне невероятно долгими, и стянул с меня рейтузы, превращая из охотницы в уязвимую дичь. Прикрыв веки, я прижала руки к груди, слыша сквозь бешеный стук сердца, как мужчина раздевается, а после, когда горячая ладонь осторожно коснулась моих сжатых кулаков, распахнула глаза и замерла.

Втянула в себя раскаленный воздух и разжала пальцы под изучающим взглядом синих глаз. В нем не было насмешки или похоти — лишь интерес и восхищение. Демон смотрел на меня так, словно видел впервые. Блеск в его глазах говорил о том, как он жаждал снова оказаться рядом со мной столь близко, а неспешное разглядывание выдавало его намерение запомнить меня такой, какой я бываю только с ним, — открытой, чувствительной, невероятно ранимой.

Кай провел рукой по моему бедру, будто спрашивая разрешения. И я подалась ему навстречу, полностью растворяясь в моменте. Горячее касание губ к шее, ключице, груди — и несдержанные стоны растворяются в ночной тишине. От легкого поцелуя в живот я едва не задохнулась и, теряя остатки терпения, выгнула спину. Мужчина спустился чуть ниже, осторожно развел бедра, проложил влажную дорожку, дразня и не касаясь слишком требовательно и жадно. Он держал мои ноги, не давая возможности укрыться от его близости, но я знала, стоит лишь дернуться, попросить остановиться — и Кай тут же отпустит. Не осмелится удерживать насильно.

В какой-то момент я ощутила резкое дуновение ветра — черные крылья раскрылись, дрожа от возбуждения, выдавая стремление демона сделать мне приятно. Тело горело от его осторожных пьянящих поцелуев. Его мягкий взгляд, нежность рук и страстность движений — все это было невероятно знакомым и родным. Неожиданная мысль, пробившаяся через головокружительную усталость, потрясла и довела до сладостной дрожи: как бы далеко мы ни были друг от друга, каким бы долгим ни было наше расставание — он будет принадлежать мне так же, как и я ему. Нуждаться в нем невероятно опасно, но именно эта опасная привязанность оказалась нашей слабостью.

Наконец губы демона переместились к шее, мягко коснулись раны, оставленной клыками. Сильное разгоряченное тело прижалось ближе, теснее, вызывая рваные вздохи, сбивая дыхание. Воздух раскалился от откровения, наготы и пылких движений, наполненных страстью, тайным трепетом. Нежность, граничащая с жадностью и голодом, довела до исступления, до приятного бессилия. Сладкая истома сдавила сердце, завладела всем телом, и я выдохнула — тяжело и рвано, впиваясь ногтями в спину демона, делая ему больно — хоть и неосознанно.

Кай чуть отстранился, лег рядом и запечатлел поцелуй на моем влажном лбу, укрывая нас большим обессиленным крылом. Пелена медленно спадала с его глаз, но мягкость до сих пор хранилась на лице, отражалась в легкой улыбке. Мы долго лежали друг напротив друга — очень близко, держась за руки, то сжимая пальцы посильнее, то ослабляя хватку. Взгляд прямой, открытый, ничего не таящий.

— Что?.. — спросила едва слышно, улыбнувшись в ответ.

— Ничего. — Его дыхание обожгло и так горячую кожу. — Просто смотрю. Хочу запомнить тебя такой…

— Какой?

— Расслабленной.

Желание продлить это мгновение сделалось более сильным, становясь неисполнимой мечтой.

— Это будет жестоко, — произнесла сипло и закрыла глаза, пряча слезы. — Если это будет всего лишь сном.

Я не знаю, сколько еще пролежала так, отчаянно стараясь не провалиться в дрему. Затаивала дыхание каждый раз, когда демон разжимал пальцы, забирая на миг тепло, но глаза не открывала, боясь увидеть, как он уходит, оставляет одну. Несмотря на мои жалкие попытки не впасть в беспамятство, усталость утянула меня в глубокий сон, но перед этим я почувствовала, как Кай поправил пряди моих волос, упавшие на лицо, и поцеловал в губы — нежно, осторожно, оставляя мне на жалкое мгновение иллюзию тепла.

Утром в таверне царила удивительная тишина. С наступлением рассвета ночное веселье закончилось; постояльцы спрятались в своих комнатах, а деревенские жители, отдыхавшие всю ночь, поплелись домой. Из посетителей остались только мы — ранние пташки, намеревающиеся покинуть деревню после завтрака, — молодая женщина, уединившаяся за столиком в углу, и двое мужчин, одетые в простую льняную одежду.

Рыженькая девушка, заменившая близняшек-подавальщиц, поставила на наш столик поднос и, мимолетно улыбнувшись, скрылась на кухне. Сладкие гренки пахли приятно, но отчего-то не вызвали аппетита. Кажется, чувство голода не коснулось только меня — Далия и Калеб, забрав с подноса свои тарелки, живенько приступили к завтраку, с наслаждением похрустывая черствым хлебом и запивая его теплым молоком.