Богорождённый

— Сначала отдохну, — согласился Васен. — Следите за мальчиком.

— Конечно, — отозвался Бирн.

Дождь просочился в ранец Васена, намочил его постельную скатку. Ему было всё равно. Он даже не стал разворачивать её, просто сунул себе под голову у стены и лёг на спину, глядя на потемневший от теней и дыма свод, слушая дождь и тихий гул разговоров. Васен знал, что паломники говорили о нём.

Измождение взяло верх за считанные секунды. Последнее, что он слышал, прежде чем уснуть, был кашель Нолла. Впервые за долгое время ему не снился Эревис Кейл.

* * *

Элден сидел в своём любимом кресле в святилище аббатства. Он чувствовал себя королём на троне — таким, какие встречались в сказках. Другие отдали ему это кресло, поскольку он мог видеть то, чего не видели они. Элден сам не понимал, как такое может быть, но он действительно видел. Из–за этого все относились к нему, как к особенному человеку. И, может быть, он действительно был особенным, хотя не чувствовал себя таковым.

Он потянулся вниз и нащупал мягкую шерсть Брауни. Пёс счастливо заворчал, когда Элден почесал его уши. Чувство шерсти под пальцами успокаивало Элдена. Он улыбнулся, когда Брауни лизнул ему руку.

На стенах висели красивые ленты оранжевого, розового и фиолетового цветов. Элден знал, что это — любимые цвета Амонатора, бога аббатства, но Элдену нравились ленты, потому что они были красивыми и напоминали ему о лучах солнца.

Солнца он не видел уже давно. Элден скучал по нему, но давно смирился с тем, что жизнь его была служением свету, несмотря на то, что проходила во тьме. Он не совсем понимал, почему, но знал, что люди приходили отовсюду, чтобы встретиться с ним, потому что он мог видеть. В них было столько надежды, когда они встречались с ним, это был их собственный свет. Ему это нравилось. Он заставлял их чувствовать надежду. И надежда заставляла сиять как солнце людей.

На вымощенном плиткой полу стояла высокая бронзовая статуя Амонатора. На бородатом лице бога застыло то же самое выражение надежды. На открытой ладони он держал крупный оранжевый шар. Шар должен был ловить проникающий сквозь стеклянный купол свет, если бы там был хоть какой–то свет. Но небеса оставались такими же, как и всегда — тёмными, полными теней. Купол крыши тоже был символом надежды. Элден ещё на своём веку надеялся увидеть, как сквозь него падает незамутнённый солнечный свет, но сейчас начал сомневаться, что доживёт до этого. Иногда по его просьбе жрецы использовали магию, чтобы зажечь шар статуи. Элдену нравилось, когда шар светится, мерцает, сверкает. Как он сверкает! Он напоминал Элдену о тех шарах, которые использовали жонглёры, чтобы развлекать детей. Элден любил жонглёров. Он по–прежнему носил с собой набор шаров, подаренных ему, когда он был ещё мальчишкой, хотя это было так давно, что он уже не мог вспомнить, кто именно подарил эти шары. Тёмный человек, подумал он. С единственным глазом.

Тогда был хороший день.

Но в то время погиб папа. Он не видел, как это случилось. Дядя Регг потом рассказал ему об этом.

Он посмотрел на статую, погрузившись в воспоминания столетней давности и удивляясь, почему Амонатор выбрал именно его, чтобы наделить пророческим даром. Он никогда не просил, даже не знал, что подобное бывает. Вскоре после смерти папы Элдену приснилось пылающее солнце, которого уже нельзя было увидеть в небе Сембии. Он услышал в голове голос отца.

— Посмотри на солнце, Элден. И не отводи взгляд.

— Оно ослепит меня, папа.

— Обещаю, что нет. Всё хорошо.

Так что Элден посмотрел и не отвёл глаз.

Его глаза заболели, хотя он не ослеп.

— Больно, папа.

— Знаю. Прости, сынок. Всё, хватит. Можешь посмотреть в сторонку. Ты очень смелый.

— Где ты, папа? Дядь Регг говорит, ты умер.

Долгая пауза, потом:

— Я умер, Элден. Но всё хорошо. Я в порядке

Элден не понимал, как у папы может быть всё хорошо, если он умер. В болящих глазах выступили слёзы.

— Пожалуйста, возвращайся домой, папа. Я скучаю.

— Я дома, сынок. И однажды ты тоже будешь дома. Послушай меня. Когда ты проснёшься, ты начнёшь видеть вещи. Не бойся. Расскажи Реггу, Джиирис и остальным о том, что ты видишь. Они послушают тебя и будут знать, что делать. Будь светом для них.

Элден до конца не понял этих слов, но иногда такое случилось, когда люди говорили с ним.

— Хорошо, папа. Папа?

— Да, Элден?

— Пожалуйста, не уходи.

— Я должен, сынок. Прости. Я знаю, что тебе грустно. Мне тоже. Будь сильным.

— Хорошо, папа, — но это вовсе не было хорошо.

— Элден, я люблю тебя очень сильно. Я буду ждать тебя.

Он наконец затрясся от рыданий.

— Я тоже люблю тебя, папа.