Читаем Богу всё равно полностью

Богу всё равно

Вероятно, поэтому и ещё по целому ряду причин диалоги в комментариях часто напоминают разговор слепого с глухим: автор пошутил – сорри, сыронизировал! – и огрёб локальную словесную войну по полной программе. Ибо первыми сбегаются на эту кость наиболее серьёзные граждане – как правило, сторонники всевозможных идейных течений. Эти любую фразу воспринимают буквально, беспощадны к опечаткам и категоричны в выводах. Им неведомы законы творчества. Любое отклонение от буквы и духа Википедии, словаря Ожегова, данных Росстата, ВОЗа, агентства «Блумберг» и прочих столь же авторитетных источников они воспринимают как посягательство на святая святых, а посему анафемствуют щедро и вдохновенно.

Между ними быстро завязывается драка, которая, как Терминатор, запрограммирована на полное взаимное истребление. Если вовремя не подтянутся админы, то дело может дойти до закрытия группы решением революционной тройки демократичнейшего из сообществ.

Админы и модераторы, люди бесконечно усталые от сетевых драк, обычно не снисходят до личных разбирательств и исков в ЕСПЧ, а просто банят расшумевшихся. Модератор группы – своего рода вышибала, вести протокол дискуссии – не его функционал, от него зависит не допустить нарушения порядка и порчи имущества, поэтому если кто-то перебрал, то вот Бог – а вот порог! По сути, разного рода активисты и экстремисты выгоняют себя сами – вспоминается один приятель, который не выезжал на своей машине всю первую неделю гололёда: «Пускай сначала все дебилы отсеются…».

Он напоминал сытого, добродушного кота, этот мой приятель. Как и те участники, которые сидят себе сфинксами в сторонке и невозмутимо наблюдают за дракой, внутренне посмеиваясь в усы. Я тоже в их числе. «И что, ты это прямо так оставишь?!» – гневается группа товарищей, обнаружив под моим постом очередное непотребство. «А, – отмахиваюсь, – пускай развлекаются. Дети!» В самом деле: все эти ядовитые замечания – это не обо мне. При виде распоясавшегося хама мало кто задумывается о том, насколько виновата его жертва, всё внимание приковано к самому грубияну. А он и счастлив: это же его минута славы!

Впрочем, бывает вполне себе критика. Конструктивная то есть – вежливо и в личку. Типо, муза музой, но вы бы, автор, погуглили вопрос, штоле. А то, автор, неувязочка получается, изотопы так себя не ведут, грех вам!

Ну и напрасно! Изотопам не помешало бы немного спонтанности… в хорошем смысле.

БУДЬСОБОЙ

Ты будь собой, говорит, никого не слушай, ты – это ты.

Да-да-да, плавали! На эту роль я уже пробовалась. Режиссёры как любовь: только имена меняются, страсти те же. «По страсти ли ты, бабушка, замуж вышла? – По страсти, родимый, ой, по страсти! Приказчик и староста обещались меня до полусмерти прибить…»

Режиссёр – это Мюллер из «Семнадцати мгновений», старый такой плут, восклицающий: верить в наше время нельзя никому. Мне можно!

Будь собой, говоришь? Да не вопрос! Мой самый первый режиссёр… нет, второй! Дома надо мной уже поработали… Так вот, великолепная Елена Александровна из студенческого «Варианта» обречённо вздыхала из первого ряда:

– Кого бы ты ни играла, ты играешь себя!

Стало быть, это и так единственная удачная моя роль, без вариантов…

Но не тут-то было! Хороняка сверлит меня непроницаемым взглядом пифии в трансе:

– Не верю. Не верю! Разве это ты? Это не ты…

– А… кто?

Он не отвечает, только фыркает и мотает головой, как лошадь на лугу в знойный день, отгоняющая слепней. У него собственная концепция моей роли, и не много ли я на себя беру, перевирая текст и мизансцену!

Я уже и сама плохо помню, кто я. Каждый из моих режиссёров перекраивал меня на свой фасон, теперь даже радиоуглеродный анализ не определит, что там было изначально и какие виды имело на меня Провидение. Самый первый, как и положено, пытался воссоздать себя и яростно ненавидел результат – он, видите ли, был о себе лучшего мнения! А так как ни одного благовидного предлога изгнать меня из рая не находилось, то рай у меня был весьма специфический – строгого режима. Собственно, он и режиссёром-то не был, несостоявшийся герой-любовник. Но так вдохновенно умел страдать от моей никчёмности, что операторы и осветители брали его на мушку просто из чувства самосохранения, игнорируя съёмочную площадку.

Второй была уже упомянутая Елена Александровна, но она не в счёт, потому что единственная не пыталась приспособить меня под табуретку или тапочку, а принимала как данность. Почему я у неё не спросила, что это за данность? Ведь что-то же она во мне увидела, и если оно и не подходило к её задаче, она просто меняла условия…

Хотим или нет, но мы глядимся в других, они – наше зеркало, и всё, что мы в нём видим, мы видим их глазами. Поэтому, как было сказано выше, верить нельзя никому, временами даже тем, кто дорог. Особенно им, так как у них в этом деле свой гешефт.

Себе можно!