«Бой абсолютно неизбежен»: Историко-философские очерки о книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»

Ленинский «Материализм и эмпириокритицизм» и явился высшим проявлением философского творчества вождя русской революции в период ее отступления, результатом напряженной работы его мысли. Ленин мог испытывать удовлетворение: цель, которую он ставил перед собой, берясь за написание книги, была им достигнута.

Конечно, как собственно философское сочинение «Материализм и эмпириокритицизм» заметно отличается от других произведений Ленина. Вместе с тем этот его труд безусловно находится в органическом контексте всего его духовного развития. Он развивает ведущие идеи предшествовавшего периода ленинского теоретического творчества, и в этом смысле мы с полным основанием можем поставить его в связь и с выпусками «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?», и с работой «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», и с книгой «Что делать?», хотя прямых цитат из этих произведений мы в «Материализме и эмпириокритицизме», естественно, не найдем.

Ленин лишь однажды ссылается здесь на одно из своих произведений – работу «Аграрный вопрос и „критики Маркса“» (в сб.: Ильин Вл

. Аграрный вопрос. Спб., 1908, ч. I). В первом параграфе второй главы, обращаясь к вопросу о том, как «В. Чернов опровергает Фр. Энгельса», и приводя его утверждение, что «Энгельс, видимо, не был силен в „новейшей“ философии», Ленин пишет: «Г-н В. Чернов верен себе. И в экономических и в философских вопросах он одинаково похож на тургеневского Ворошилова, уничтожающего то невежественного Каутского, то невежественного Энгельса простой ссылкой на „ученые“ имена!» (18, 99). К слову «Каутского» Ленин и делает сноску со ссылкой на то место своего сборника «Аграрный вопрос», где он писал о Чернове: «Как он удивительно похож на тургеневского Ворошилова: помните – в „Дыме“ – молодого русского приват-доцента, который совершал променад по загранице, отличался вообще большой молчаливостью, но от времени до времени его прорывало, и он начинал сыпать десятками и сотнями ученых и ученейших, редких и редчайших имен? Точь-в-точь наш ученый г. Чернов, который совсем уничтожил этого невежественного Каутского» (5, 147; см. также 5, 148 – 149)[313].

В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин вновь раскрывает эту характерную черту черновских писаний – его «ворошиловские качества» (18, 103; см. также 18, 104, 116, 194, 214 – 216, 309); причем в «наши Ворошиловы» (18, 215) у Ленина по мере развертывания содержания книги попадают и Валентинов (18, 194) и П. Юшкевич (18, 214 – 215, 309). Суть этого образа – прикрытие невежества набором ученых слов и имен, стремление «„заговорить“ читателя, оглушить его звоном слов, отвлечь внимание к ничтожным пустякам от сути дела» (18, 214).

Однако связь обоих ленинских произведений, символизируемая использованием одного и того же образа – тургеневского Ворошилова, куда более глубока: речь шла о борьбе с ревизионизмом по всей линии – и в области экономической, и в области философской. Общая тема, общий ход мысли – общие образы[314]

.

Еще более зрима и органична связь ленинского «Материализма и эмпириокритицизма» со статьями «Партийная организация и партийная литература» (1905), «Марксизм и ревизионизм» (1908), «Лев Толстой, как зеркало русской революции» (1908), «Об отношении рабочей партии к религии» (1909). Впрочем, это вполне закономерно: три из этих статей написаны в то же время, когда создавался «Материализм и эмпириокритицизм».

Отголоски идей «Материализма и эмпириокритицизма» слышны и в последующих сочинениях Ленина: «О „Вехах“» (1909), «Наши упразднители» (1911), «Памяти Герцена» (1912), «К двадцатипятилетию смерти Иосифа Дицгена» (1913), «Три источника и три составных части марксизма» (1913), «Карл Маркс» (1914). Наконец, укажем и на «Философские тетради».